Согласья нет: что не поделили главные антикоррупционеры страны

Президент, премьер-министр, политики, общественные активисты, экономисты и международные консультанты, да и просто жители Украины считают, что одно из основных заданий новой власти - борьба с коррупцией.

В Украине этим непростым делом занимаются аж семь организаций - начиная от МВД и СБУ и заканчивая недавно созданным Аппаратом правительственного уполномоченного по борьбе с коррупцией. О сомнительных успехах всех антикоррупционеров можно прочитать здесь.

На то, что МВД, СБУ или прокуратура без реорганизации и реформирования начнут всерьез бороться со взяточничеством, особо никто не рассчитывал. Но даже не успевшие запятнать репутацию антикоррупционеры уже переругались между собой.

С одной стороны - правительственный уполномоченный по вопросам антикоррупционной политики Татьяна Черновол (журналистка, автор ряда коррупционных расследований и активистка Майдана). С другой - международная общественная организация Transparency International Украина и Центр противодействия коррупции. Обе стороны не стесняются обвинять друг друга в непрофессионализме, лоббировании чьих-то интересов и т.д. Главный камень преткновения - законопроект о создании Национального бюро антикоррупционных расследований. 

ЛІГАБізнесІнформ поговорила с основными участниками конфликта, попыталась разобраться, в чем суть спора и возможно ли примирение антикоррупционеров.

Татьяна Черновол, правительственный уполномоченный по вопросам антикоррупционной политики

- В чем, с вашей точки зрения, причина конфликта?

- С моей стороны никакого конфликта нет. Я готова сотрудничать с любыми организациями, помогающими в борьбе с коррупцией. Суть противоречий проста: сейчас они оказались в конкурентной среде, потеряли монополию на разработку и лоббирование антикоррупционных законопроектов. Раньше это была их монопольная прерогатива, а сейчас к разработке нормативных актов подключилась и я. С моей точки зрения, любая конкуренция - это хорошо, появляется возможность выбора, диалога, нахождения лучших решений. Очевидно, они считают иначе.

- Какие принципиальные различия между проектами нормативных актов, разрабатываемыми вами и предложенными общественными организациями?

- Дело в том, что основные положения законопроекта, представленного моими оппонентами, разрабатывались несколько лет - при прошлой власти. Тогда баланс ветвей власти был совсем другой, и полномочия президента были очень обширны. Соответственно, условия были принципиально иные. Сейчас, после изменения Конституции, ситуация другая. Полномочия президента урезаны. В нарушение ст. 5 Закона Украины "Об основах предотвращения и противодействия коррупции" президента планируют вообще отстранить от борьбы с коррупцией, передав все функции Кабмину.

Это непоправимо нарушит баланс ветвей власти. Сейчас полномочия распределяются между Верховной Радой - комитет по борьбе с оргпреступностью и коррупцией, правительством - правительственный уполномоченный, и президентом, который формирует антикоррупционную стратегию. Если предложенный общественниками законопроект будет принят, глава государства потеряет всякое влияние на борьбу с коррупцией в стране.

Кроме того, в их проекте предусматривается, что Нацбюро будет иметь полномочия бороться с коррупцией в частном секторе. Это приведет к распылению усилий: зачем следователю заниматься взяточничеством чиновников высшего звена, если можно "нажать" на бизнесмена? Более того - в стране появится еще один орган, который будет терроризировать бизнес. То есть произойдет именно то, против чего мы сейчас боремся.

- Есть ли у кого-то материальная заинтересованность в продвижении именно одной из редакций законопроектов?

- Так называемые общественные организации имеют коммерческий интерес в принятии именно их проекта. За каждый принятый закон, разработанный ими, они от международных фондов получают немаленькие гранты. Если принимается мой - ни копейки. Естественно, они заинтересованы в лоббировании своих документов.

Также у меня есть основания считать, что руководство по крайней мере Transparency International Украина причастно к коррупционным схемам. Они заблокировали принятие Кабмином разработанного мной проекта постановления "О реализации конфискованного имущества…", обвинив в наличии коррупционной составляющей, но при этом стыдливо замалчивают собственные огрехи. Еще раньше замминистра юстиции Руслан Рябошапка разработал и передал в правительство проект, вообще предусматривающий продажу конфиската взяточников через какие-то частные фирмы. К чему приводит такая схема, мы могли увидеть на примере прошлой власти.

- На каких условиях возможно примирение между вами и общественными организациями?

- Я бы хотела, чтобы общественные организации помогали в борьбе с коррупцией. Ежедневно мне приходят сотни писем о различных схемах, в том числе и сформированных благодаря подзаконным актам. Если бы общественники помогли систематизировать эту информацию и собрать доказательства, работа пошла бы гораздо быстрее. Я готова идти на компромисс, уступать в некоторых вопросах. Моя принципиальная позиция: я не дам уничтожать бизнес в стране, не дам нарушить баланс ветвей власти, не дам создавать условия для злоупотреблений. По другим вопросам можем искать компромисс.

Алексей Хмара, президент Transparency International Украина

- В чем, с вашей точки зрения, причина конфликта?

- Хочу подчеркнуть, что именно с Татьяной Черновол у меня конфликта нет. Конфликт идет, скорее, с "группой Тищенко", к которой у меня очень много вопросов. Татьяна выступает витриной этой группы, но большая часть инициатив исходит от Елены Тищенко (руководитель Межведомственной рабочей группы по вопросам антикоррупционного законодательства, соратница Татьяны Черновол и креатура экс-главы администрации президента Сергея Пашинского). Именно ее предложения, где легко прослеживается коррупционная составляющая, мы блокируем.

Татьяна Черновол, вступив в должность, слабо представляла, с каким сопротивлением бюрократического аппарата ей предстоит столкнуться. Многие ее действия в первые два месяца пребывания в должности выходили за рамки ее полномочий. Тогда это оправдывалось "революционной необходимостью". Разработкой и анализом законов она не занималась: не было команды и ресурсов. Когда мы разработали и подали в парламент законопроект о Нацбюро антикоррупционных расследований, Татьяна посчитала это посягательством на свои права и отреагировала довольно резко. Это был первый этап конфликта.

- Какие принципиальные различия между проектами нормативных актов, разрабатываемыми вашей организацией и предложенными правительственным уполномоченным?

- Альтернативный нашему законопроект внесла группа депутатов от "Батькивщины". Он предусматривает создание мощнейшего репрессивного органа, подконтрольного только президенту. А президент, в свою очередь, неподконтролен никому. На Кабмин можно влиять через парламент, на Верховную Раду - через лидеров фракций и акции протеста. Президент неподотчетен никому, и влиять на него не получится. Предоставлять в его полное распоряжение мощнейший орган с широкими полномочиями по меньшей мере рискованно.

Кроме того, определять антикоррупционную стратегию государства будет Администрация президента. Формально - кто-то из заместителей главы АП. Фактически - Главное управление по борьбе с коррупцией, то есть та же Елена Тищенко. А в чистоте ее намерений и бескорыстии у нас есть большие сомнения.

С нашей точки зрения, предлагаемые группой Тищенко проекты нормативных актов преследуют в большей степени личные цели, а не защищают интересы государства. Они хотят взять под свой полный контроль всю функцию борьбы с коррупцией без механизма сдерживания и противовеса. В таком случае они смогут использовать госаппарат для расправы с политическими и бизнес-противниками.

- Есть ли у кого-то материальная заинтересованность в продвижении именно одной из редакций законопроектов?

- Ни для кого не секрет, что группа Тищенко хочет заполучить контроль над системой ареста, возврата, конфискации и реализации имущества коррумпированных чиновников. В этой системе, при условии отсутствии контроля, можно выстроить коррупционные схемы, продавая конфискат по сниженным ценам, а потом перепродавая его по рыночной стоимости.

- На каких условиях возможно примирение между общественными организациями и правительственным уполномоченным?

- Мы не ожидали, что после смены власти нам придется бороться сразу на нескольких фронтах. Предположить, что придется ломать сопротивление бюрократии и проворовавшихся чиновников и политиков, мы могли. Но конфликт с Татьяной Черновол стал для нас неожиданностью. Поэтому мы готовы идти на компромисс, искать взаимовыгодные пути решения конфликта. Но компромисс должен быть действительно компромиссом, решение должно устроить всех, а не только правительственного уполномоченного.

Виталий Шабунин, глава правления Центра противодействия коррупции

- В чем, с вашей точки зрения, причина конфликта?

- Когда Майдан выдвинул Татьяну Черновол на роль главного в стране борца с коррупцией, и ей предложили должность правительственного уполномоченного, мало кто понимал, что это фактически "развод". Ей досталась должность с весьма ограниченными полномочиями, куда не входят оперативно-следственные действия, задержания, обыски, выемка документов. Кстати, в подобную ловушку угодил и другой активист Майдана - Егор Соболев, возглавивший люстрационный комитет. Должности звучат громко, но на самом деле активисты очень ограничены в своих действиях.

Так что предтечей конфликта можно считать желание Татьяны расширить свои полномочия и в действительности возглавить борьбу с коррупцией в стране. Остальное - следствия.

- Какие принципиальные различия между проектами нормативных актов, разрабатываемыми вашей организацией и предложенными правительственным уполномоченным?

- Мы хотим, чтобы создаваемое Национальное бюро антикоррупционных расследований было действительно независимым органом. Его предлагаемый статус - центральный орган исполнительной власти. Возглавить бюро должен человек, выбранный квалификационной комиссией, куда войдут представители президента, Кабмина, Верховной Рады, обмудсмен, генпрокурор. Наши оппоненты предлагают подчинить бюро президенту - главу органа назначает и снимает СНБО, которое, как известно, формируется главой государства. Во-первых, это противоречит Конституции: там четко указано, на какие должности президент назначает чиновников. Во-вторых, о какой независимости антикоррупционеров может идти речь, если они фактически контролируются президентом?

- Есть ли у кого-то материальная заинтересованность в продвижении именно одной из редакций законопроектов?

- Конкретно в законопроектах - нет. Тут, скорее, речь идет о проекте постановления Кабмина о реализации конфискованного имущества коррупционеров. Он был разработан по инициативе заместителя руководителя Главного управления по вопросам противодействия коррупции АП Елены Тищенко. Предлагалось предоставить право продавать конфискат - и даже имущество подследственных - структурам МВД на аукционах. При этом условия оповещения об аукционах не были прописаны. Если же на двух торгах выставленное на продажу имущество так и не продано, МВД получало возможность реализовать его без публичного аукциона. То есть можно было дважды подряд "втихую" провести торги, а потом слить товар по бросовой цене нужным фирмам. В первую очередь имелись в виду конфискованные нефтепродукты Курченко. Мы эту инициативу заблокировали.

Кроме того, прослеживается желание перетянуть полномочия по возвращению незаконно приобретенных активов беглых чиновников и олигархов. Но это задача генпрокуратуры и МВД, а никак не Администрации президента или правительственного уполномоченного.

- На каких условиях возможно примирение между общественными организациями и правительственным уполномоченным?

- Мы всегда готовы к диалогу с Татьяной Черновол, всегда готовы искать и находить компромиссы, убирать из законопроектов спорные нормы. К примеру, положения о требованиях к кандидату на пост главы Нацбюро антикоррупционных расследований, другие конфликтные нормы. В интересах всей Украины скорейшее принятие этого закона, но пока в парламенте зарегистрировано два законопроекта, у депутатов есть возможность не голосовать ни за один. По понятным причинам. Поэтому хочется скорее найти компромисс, но в принципиальных вопросах - к примеру, относительно особенностей назначения и подответственности главы бюро - мы уступать не намерены.