Нафтогаз, ущерб на $1 млрд и оккупация месторождений. Интервью с экс-СЕО Укргазвыдобування

Имя Александра Романюка вряд ли известно широкому кругу людей. Впрочем, он хорошо известен в своей профессиональной среде. За плечами 46-летнего менеджера разные управленческие должности в компании Укргазвыдобування, "дочки" НАК "Нафтогаз Украины". УГВ, как сокращенно называет ее сам Романюк, – добывает 70% украинского газа. По оценке Романюка, даже в условиях войны рыночная стоимость Укргазвыдобування с ее месторождениями и лицензиями – до $10 млрд.

В январе Александр Романюк был уволен. Так закончилась его семимесячная каденция в должности и. о. гендиректора Укргазвыдобування, которая началась в мае 2022 года. Сам Романюк утверждает, что ушел из компании по собственному желанию. Это произошло через три месяца, как вместо Юрия Витренко Нафтогаз возглавил бывший министр Алексей Чернышов.

Журналист LIGA.net встретился с Александром Романюком в одном из кафе Киева. Инициатором встречи был сам Романюк. И хоть менеджер почти ничего не рассказал о причинах своего увольнения, Романюк не скрывает своего критического отношения к Нафтогазу. Если при упоминании об Укргазвыдобування у него возникают эпитеты "патриотическая" и "профессиональная", то вспоминая Нафтогаз, ассоциации менеджера точно не ласковые: "медленный" и "неэффективный".

Различие во взглядах объяснить несложно. С одной стороны, он более семи лет своей жизни отдал крупнейшему нефтегазовому гиганту страны, участвовал в его трансформации, прошел с ним все поражения и победы. С другой – он изнутри знает все недостатки работы в государственной компании: с ее бюрократией, скандалами и кулуарной борьбой.

В интервью LIGA.net Романюк в деталях рассказывает о неизвестных до этого событиях: как 40 месторождений Укргазвыдобування пережили оккупацию, как ее сотрудники подпольно добывали газ в тылу россиян и, как несмотря на войну, проблемы с электроэнергией и обстрелы РФ из артиллерии, компания планирует увеличить добычу газа в 2023 году.

О работе в подполье, помощи ВСУ и потере Шебелинского ГПЗ

– Страна испытала шок в первые дни вторжения России. Что в тот момент происходило в стенах Укргазвыдобування? Вы готовились к тому, что активы компании окажутся на линии фронта и станут целями российских ракет?

– Еще за полгода до полномасштабного вторжения был создан мобилизационный департамент. За его организацию отвечал генерал запаса ВСУ. Мы готовились к разным сценариям, в том числе к самому худшему. А худший сценарий – это когда исчезают электричество и связь. Потеря связи – это потеря управляемости, потеря электричества, по сути остановка добычи газа.

Худшего удалось избежать.

– Как быстро ваши месторождения и активы оказались на линии фронта?

– В первую неделю враг захватил Балаклею. А это в 20 километрах от центрального офиса филиала Шебелинкагаздобычи. Это означало, что под оккупацию попало около 40 наших месторождений – с людьми, транспортом, буровым и другим оборудованием.

Основными задачами для нас были на тот момент – спасти людей, помочь ВСУ и удержать добычу. Нашим сотрудникам приходилось управлять объектами и ремонтировать электросети под постоянными обстрелами. Буквально под пулями ребята заправляли военную технику на наших заправках, добывали газ на оккупированных территориях и перенаправляли его на подконтрольную.

– Много удалось эвакуировать своих сотрудников?

– Тысячи. Мы в принципе не смотрели, "наши" или это "не наши". Эвакуировали, кого могли – сотрудников, их семьи, других граждан. Заселяли на свои базы отдыха под Киевом, на западе Украины, помогали женщинам уехать с детьми за границу.

- Вы оценивали сумму ущерба из-за войны?

- Общая сумма ущерба – примерно $1 млрд. Это если учитывать потери добычи, уничтоженные объекты инфраструктуры и оборудование.

Прилеты по нашим объектам начались со второй недели вторжения, когда были захвачены Балаклея и Купянск. Также россияне их регулярно обесточивали, обстреливая из артиллерии. Линии, дающие электроэнергию нашим объектам, им точно были известны.

К сожалению, оркам (россиянам. – Ред.) все-таки удалось уничтожить один из мегакритических для Укргазвыдобування объектов – Шебелинский ГПЗ. Только за лето по заводу прилетело примерно 50 мин, снарядов и ракет. Он находился в 13 км от врага.

- Многие сотрудники Укргазвыдобування пострадали с начала войны?

– К началу 2023 года у нас было 13 погибших. 10 из них – в рядах Вооруженных Сил Украины. Раненых – более 40.

О медленном Нафтогазе, проблемах с электроэнергией и добыче в 2023 году

– С начала осени Украина испытывает серьезные проблемы с электроэнергией. Как это повлияло на работу Укргазвыдобування?

- Критически. Но к концу 2022 года мы закрыли все критические объекты дизельными генераторами. Самые большие объекты закрыли собственными силами, с меньшими – нам помогли наши иностранные партнеры.

– Как работают объекты Укргазвыдобування во время воздушной тревоги? Продолжаете добывать газ или останавливаетесь?

- Самое ценное  – не кубы, а жизнь. Мы достаточно быстро организовали у каждого объекта временные подземные укрытия. Когда раздается тревога, объект переводится на дизельный генератор или отключается, если нет возможности автоматического переключения. Отключили – спрятались в бомбоубежище. Отбой – включили и работаем дальше.

- В 2022 году добыча УГВ упала на 3%, а у частных компаний, исторически более эффективных, – на 15%. Как это пояснить?

- Первое и главное – это профессиональный и патриотичный коллектив, второе – управляемость компанией. Мы работали в прошлом году с максимальной автономией. Если мне как руководителю нужно было что-то согласовать с акционером (НАК "Нафтогаз Украины". – Ред.), все согласования я получал быстро. Так мы договорились с Юрием Витренко в начале войны.

Я усилил ключевые технические направления опытными специалистами, кризисными менеджерами и создал координационную группу. Также предоставил автономию руководителям филиалов. Никто в Киеве лучше не понимает, что происходит в Харьковской, Полтавской или Львовской областях, чем руководители на местах. 

 С марта мы первыми в стране начали возобновлять бурения и другие сервисные операции в Полтавской и Харьковской областях. Во втором полугодии Укрбургаз бурил более 30 000 метров в месяц – такие скорости и объемы в УГВ не видели десятилетиями.

- То есть прогноз, что в 2023 году Украина, несмотря на войну, сможет увеличить добычу на 1 млрд кубов, - это реальный сценарий?

- Специалисты Укргазвыдобування спрогнозировали, что в 2023 году добыча газа может вырасти на 700 млн – до 13,2 млрд кубов товарного газа в год. Чтобы это стало реальностью, нужно вовремя выполнить все запланированные 2000 операций и решить еще много вопросов, главным из которых является возвращение управляемости в Укргазвыдобування.

– Что вы имеете в виду?

- К сожалению, многолетняя "трансформация" Нафтогаза, которая должна повысить эффективность компании, не стала успешной. На практике, каждая из "дочек" Нафтогаза была поделена на дивизионы и корпоративные функции. И руководители этих дивизионов подчиняются не генеральным директорам компании, а десяти разным менеджерам из Нафтогаза. Генеральный директор не может их ни уволить, ни собрать на встречу. Ему вообще не подчинена ни одна из корпоративных функций предприятия.

У Нафтогаза есть полномочия операционно вмешиваться во внутренние процессы дочерних компаний. И это очень вредит эффективности работы – скорости и качеству принятия решений. Сложно показывать результат, если более 50% времени ты должен согласовывать каждый свой шаг с людьми из Нафтогаза, у которых цели и задачи отличаются от твоих. За добычу отвечает один человек, а решения, необходимые для выполнения планов по добыче, принимают другие. При этом они не несут за это ответственность, а их вознаграждение никак не зависит от объемов добычи.

- Это значит, что Нафтогаз нужно расформировать или ослабить его полномочия?

- На мой взгляд, Нафтогаз сейчас неэффективная надстройка. Он медленный и не понимает всех процессов добычи, транспортировки и хранения газа. В то же время продолжает в ручном режиме руководить Укргазвыдобування и другими "дочками". И это – самая большая проблема.

В моем понимании, Нафтогаз должен быть акционером. Он должен согласовывать с руководством дочерних компаний цели, бюджеты, корпоративные политики и стандарты по каждой функции. А руководители дочерних компаний должны их соблюдать и выполнять. Они должны самостоятельно подбирать команду, организовать бизнес-процессы и принимать решения.

- Почему вас уволили?

- В Нафтогаз пришла новая команда (Алексея Чернышова. – Ред.). У нее свое видение, свои подходы к управлению бизнесом. Я выбрал увольнение.

– Что планируете делать дальше?

– Планирую перезагрузиться и дальше работать на победу. Есть несколько предложений из частного и государственного сектора.

– За последние семь лет Нафтогаз пережил несколько корпоративных реформ и смену команд. Как за это время изменилась Укргазвыдобування?

– Большинство положительных изменений было воплощено с 2015 по 2019 год, когда в Нафтогазе действовала более эффективная операционная модель. Укргазвыдобування превратилась из закрытой постсоветской компании с устаревшим оборудованием и отсутствующим программным обеспечением в современную и высокотехнологичную. УГВ оперирует своими истощенными месторождениями на уровне международных нефтегазовых компаний.

Вы удивитесь, в 2015-м из 18 000 сотрудников Укргазвыдобування на английском говорил только один человек. Для внешнего мира это была полностью закрытая компания. А сейчас – это компания, у которой есть много международных партнеров и которая разговаривает на одном языке со всем миром.

Еще одно не менее важное событие: мы остановили квазиприватизацию 25% доли Укргазвыдобування за $4 млн. На сегодня, для сравнения: Укргазвыдобування стоит до $10 млрд, но за счет разведки нетрадиционных залежей газа ее стоимость может вырасти вдвое.

– Приватизацию Укргазвыдобування?

- Это история совместной деятельности (СД) Укргазвыдобування и Карпатыгаз. $4 млн – это сумма, которую внес частный инвестор, контролировавший украинское юрлицо "Карпатыгаз" (компания Misen Enterprises AB. – Ред.).

Это самая большая СД, которая де-факто взяла под контроль половину добычи Укргазвыдобування. И поскольку у частников в Карпатыгаз был 51%, фактически они владели четвертью добычи УГВ. Хотя планы у них были больше.

За пять лет мы расторгли этот договор в Стокгольмском арбитраже.

- Кто стоял за частным владельцем Карпатыгаз?

- Неофициальная информация – руководители УГВ времен Януковича. Но на этот вопрос должны отвечать правоохранительные органы.

О себестоимости добычи, российских диверсиях и газовой революции за $1-2 млрд

- Два года назад бывший исполнительный директор Нафтогаза Отто Ватерландер говорил, что в Украине себестоимость добычи – 1 грн за кубометр. А какая себестоимость сейчас?

– У каждого месторождения своя, поэтому средней суммы нет. Старые и истощенные месторождения – это одна цифра, а нетрадиционные залежи, за которыми будущее, – другая.

На старых месторождениях себестоимость низкая, потому что все ключевые затраты уже произведены и самортизированы – разведка, сейсмика, бурение и строительство инфраструктуры. Фактически там есть только операционные расходы, но если мы говорим о новом бурении, о поиске, разведке, сейсмике – себестоимость гораздо больше. Особенно если это нетрадиционные залежи газа.

В любом случае, даже если себестоимость будет равна рыночной цене импортного газа, все равно нужно инвестировать в собственную добычу. Это лучше, чем импортировать газ и вкладывать средства в экономику других стран. Хотя в Нафтогазе за последние семь лет такой взгляд разделяли не всегда.

– Что такое залежи нетрадиционного газа?

– Газ, что в традиционных, что и в нетрадиционных залежах, одинаков. Если упростить, то традиционные залежи – это легкодобываемые запасы газа, которые мы добываем, используя традиционные технологии – вертикальное бурение. Нетрадиционные – это трудноизвлекаемые запасы. Упрощенно – газ запечатан в крепкий камень. Там нужно бурить горизонтальные скважины и производить гидроразрывы пласта.

На сегодняшний день Укргазвыдобування оперирует месторождениями, подавляющее большинство из которых было открыто в советское время. Они истощены более чем на 80%. Остаточные подтвержденные и возможные запасы – 242 млрд кубов. Это большая цифра, учитывая годовое потребление газа в стране. Впрочем, в мире на крупных истощенных месторождениях добывается не более 3% остаточных запасов в год, поэтому только открытие новых залежей может компенсировать естественное падение добычи на истощенных месторождениях (Укргазвыдобування. – Ред.). А это около 7% от годовой добычи компании.

По оценке Укргазвыдобування, на месторождениях УГВ есть нетрадиционные залежи, похожие по своим характеристикам на залежи крупнейших месторождений в Техасе. Оценка перспективных запасов больше, чем остаточные запасы традиционного газа. И это только месторождения УГВ. Вообще все нетрадиционные залежи в Украине оцениваются от 500 млрд до 1 трлн кубов газа.

– А где эти нетрадиционные ресурсы расположены?

– Именно там, где находятся наши традиционные залежи – в Днепровско-Донецкой впадине. Это территория между реками Днепр и Донец. В этой впадине формировались залежи газа миллионы лет – как традиционные, так и нетрадиционные, которые до "сланцевой революции" в США считались недобываемыми. Но чтобы они стали добываемыми у нас, нужны современные технологии и инвестиции, а ими владеют прежде всего американские компании.

- То есть если повторить в Украине "сланцевую революцию", она станет европейским Техасом?

– Наши нетрадиционные залежи – это не сланцевый газ, это газ плотных коллекторов, хотя технологии добычи подобны. В то же время наши залежи в среднем залегают на 1-2 километра глубже американских.

На суше в Украине будут самые большие запасы газа в Европе. Если привлечь иностранных партнеров, есть возможность увеличить добычу газа в разы.

Даже если мы достигнем трети от американского уровня эффективности, то чтобы увеличить текущую суточную добычу УГВ на 50%, нужно будет пробурить 55 успешных скважин и сделать до 30 гидроразрывов в каждой.

– Это дорого?

– Каждая из таких скважин будет стоить в начале по $25 млн. Мы говорим об инвестициях в $1-2 млрд.

Укргазвыдобування, кстати, в этом году готовится к забуриванию нескольких пилотных горизонтальных скважин своими станками. Технологическим партнером станет американская нефтесервисная компания Halliburton. Это позволит протестировать концепцию и способствовать привлечению инвестиционного партнера.

– Я слышал, что россияне нам мешали проводить сейсмику в Черном море. Что на так называемых "вышках Бойко" стояли системы, которые глушили сигнал, как только видели, что проводятся определенные работы. Поэтому нам приходилось привлекать к этому процессу частные суда, подпольно проводившие сейсмику. Вы можете рассказать, как это было?

– Это было осенью 2021 года, когда в информационном пространстве начались разговоры о вторжении РФ в Украину. Сейсмику проводила норвежская компания, одна из лучших в мире. Это был контракт на исследование всего Черноморского шельфа. Мы начали с мелкого внутреннего шельфа и сделали 5000 квадратных километров к концу 2021 года. Несколько раз подрядчик фиксировал потерю сигнала, что было невозможно на новейшем оборудовании, которым они работали.

Затем россияне начали военные учения в Черном море и попытались подойти к судну. Подрядчик предупредил их по рации об опасности повреждения их морского оборудования. Россияне тогда отошли, но заявили, что в этом квадрате будут проходить военные учения, что гражданским судам вход запрещен. Ситуацию удалось решить благодаря совместной работе нашей команды и Военно-морских сил Украины.

После внутреннего шельфа (до 50 метров) подрядчик должен был в конце зимы начать исследовать внешний шельф (до 100 метров) и глубокие воды (более 2000 метров). Но в начале зимы норвежское правительство рекомендовало подрядчику не выходить на проведение этих исследований. Был риск, что со дня на день Россия начнет вторжение.

Впрочем, это не единственная их попытка помешать нам обрести энергетическую независимость. Они своей подлостью и шантажом блокировали развитие десятилетиями. К примеру, в нулевых они мешали нам изучать общие морские объекты в зоне Керченского полуострова, а в 2013-м – помешали компании Shell добывать нетрадиционный газ на Донбассе.

– Какие перспективы вы нашли в Черном море?

- Считаю, что на шельфе у нас не намного меньшие перспективы, чем у Турции, открывшей в Черном море большое месторождение газа. Сейчас до проведения сейсмических исследований мы оцениваем ресурсы на наших участках в Черном море в около 300 млрд кубов газа. Но шельф – очень дорогой проект, без партнерств с другими нефтегазовыми компаниями Украина его реализовать не сможет. Это – от 5-7 лет и от $10 млрд. Одна только поисковая скважина на глубоком шельфе может стоить до $100 млн.

Сейчас идет обработка и интерпретация сейсмики внутреннего шельфа. И промежуточные результаты превосходят наши ожидания. Если раньше мы думали, что на мелком шельфе находится до 30 млрд кубов газа, то сегодня речь уже идет о цифрах в разы больше. Уже определены первые точки для закладки разведочных скважин. Мы даже нашли потенциального инвестора из Азии, который до войны был готов к партнерству.

О вызовах, ренте и тихом конкурсе от АРМА

– С началом войны многие нефтегазовые компании вновь обратили свое внимание на запад Украины, где нефтегазовые месторождения истощены. Насколько это направление перспективно с точки зрения добычи газа?

– По оценке специалистов Укргазвыдобування, на западе Украины еще есть до 60 млрд кубов. Нюанс только в том, что там никто еще не производил полноценных сейсмических исследований. В прошлом году УГВ начало в Карпатах сейсмические работы, поэтому в перспективе запасы газа в Карпатском регионе могут быть еще больше.

- Какие вызовы стоят перед отраслью в 2023 году?

– Сейчас самый главный вызов для отрасли – это война.

- Летом суд арестовал и передал АРМА активы беларуских компаний: БНК, Сервис Оил, активно участвовавших в подрядах Укргазвыдобування. Вам их не передавали?

- В УГВ на то время были оккупированы четыре буровых станка, а в Сервис Оил также были арестованы четыре станка. Мы не раз обращались и проводили встречи с представителями АРМА, но нас не услышали. Хотя это оборудование нам было очень нужно.

Затем оказалось, что это оборудование выкупила или получила в управление частная компания. По слухам – ДТЭК. Конкурс был проведен тихо. УГВ о нем узнала уже после того, как АРМА провело конкурс и выбрало победителя.

- В сентябре прошлого года правительство изменило формулу ренты: вместо привязки к ценам на газ в Европе Кабмин привязал ренту на добычу газа ко внутренним ценам. Как это повлияло на cash flow Укргазвыдобування?

- Положительно. В прошлом году, когда Укргазвыдобування была вынуждена платить ренту с привязкой к ценам в Европе, ситуация доходила до абсурда. Когда в Европе цены на газ достигали $2000 за тысячу кубометров, Укргазвыдобування вынуждена была продавать газ по цене меньшей, чем выплачиваемая рента. В 2022 так продолжалось два первых месяца.

Впрочем, – и это достаточно важно, – Укргазвыдобування получила прибыль в 2022 году. Несмотря на войну, инфляцию и прогнозируемый ущерб. Это большое достижение команды.