Глава Госрезерва: Мой секретарь получает больше, чем я

- Накануне того заседания правительства у меня произошел серьезный разговор с Гройсманом. Я откровенно рассказал о том, чем мы занимаемся, в чем суть реформы и что мешает реформировать вверенное мне ведомство. Премьер-министр меня поддержал.

- Так что мешает? В 2015 году вы говорили о реформе ведомства по модели аналогичных европейских структур. Что из запланированного выполнено, а что - нет?

- Да, еще в 2015 году мы написали концепцию реформирования, и ее утвердили все министерства. Но вынести документ на заседание правительства не успели - правительство сменилось. В то же время, не дожидаясь утверждения, мы пытаемся реформировать эту устаревшую постсоветскую коррумпированную структуру в прозрачное открытое учреждение по примеру тех, что работают в Польше, Словакии, Хорватии, Венгрии. Мы хотим сократить перечень резервных товаров до критически необходимого минимума и при этом управлять денежными потоками. 

- Насколько я знаю, вы хотите отказаться от функции интервенций и оставить себе форс-мажорные обстоятельства.

- Да, в 2016 году мы предложили новый законопроект о стратегических резервах, который составлялся по опыту европейских стран. И там написано, что с Госрезерва снимается функция интервенции. Не мы должны стабилизировать цены на рынке: это задача других ведомств. Также мы прописали в документе механизм автоматического освежения групп товаров, срок хранения которых истекает. Продукцию правильно было бы продавать по истечении половины срока пригодности и обновлять запасы автоматически без согласования с правительством.

- На каком этапе этот законопроект?

- Мы передали его в МЭРТ в феврале 2016-го. Но господин Бровченко его единолично отклонил и даже не вынес на обсуждение. Причины мне неизвестны.

- Зачем вам эта должность, если вас так активно не хотят видеть во главе Госрезерва?

- Страну нужно менять, мы не зря пережили Революцию достоинства. Я глубоко убежден, что Госрезерв - это не структура какого-то министра и каких-то политсил. Это фактически резервы, принадлежащие народу Украины, финансируют Госрезерв налогоплательщики, и мы должны показывать эффективность и прозрачность.

- Задам нетактичный вопрос. Какая у вас зарплата?

- Хороший вопрос, я недавно как раз хотел обнародовать эту информацию. Зарплата главы Госрезерва - около 10 000 грн. Плюс премия. Но премия назначается Министерством экономики. Последний раз премию я получал за ноябрь - около 10% оклада. Смешно, но мой секретарь получает больше, чем я.

- Как вы видите свое дальнейшее сотрудничество с МЭРТ? Возможен ли конструктив?

- Считаю, что целесообразно рассмотреть возможность переподчинения Госрезерва напрямую Кабинету министров. Это упростит бюрократическую цепочку и сложности с принятием решения правительством по проектам, которые мы готовим.

Читайте также: Гонтарева: У банков с российским капиталом в Украине нет будущего

О ЗАПАСАХ И ПОМОЩИ АРМИИ

- Вы сказали о критически важной номенклатуре. Это еда и условный кров, как в пирамиде Маслоу?

- Этот перечень включает продукты, промышленную группу, а также нефтепродукты.

- А медикаменты?

- Медицинскую группу мы исключили еще в феврале прошлого года, этот шаг утвержден. Сделано это потому, что мы по объективным причинам не можем эффективно управлять медикаментами. 

- Речь о закупках, ценах, сроках хранения? Что значит - не можете управлять эффективно?

- В Украине медикаменты всегда хранились на складах Госрезерва. И когда приходит время продавать медикаменты для обновления запасов, фактически они приходят в негодность из-за затянутой бюрократии.

В других странах, например в Польше, медгруппа хранится на аутсорсинге. Управляют запасами подрядные организации - логистические компании, специализирующиеся на хранении и доставке медпрепаратов. Такая система обеспечивает своевременную замену лекарств, позволяет продавать препараты, срок хранения которых подходит к концу, и закупать новые партии.

- А где сейчас медицинские товары, которые были на складах?

- Мы готовы передать эти ресурсы на бесплатной основе областным медучреждениям - больницам, госпиталям. Там и кардиографы, и пульсометры, закупленные во времена Николая Азарова (экс-премьер-министр Украины. - Ред.), лекарства разные, бинты, вата, шприцы. Вот сейчас рассматриваем вариант передачи медикаментов и оборудования в Днепропетровскую область, где эти вещи могут быть полезными и для лечения бойцов АТО. Пока что сделать это нам не позволяют бюрократические моменты. Документы мы передали на согласование Минздрава в конце февраля 2016 года, но недавно документы оттуда вернулись без согласования. Аргументация отказа сводится к тому, что нужно провести отдельный аудит ТМЦ, которые числятся на балансе Госрезерва, и сравнить с реальными объемами.

- Это решение министра?

- Я не знаю, чье это решение. Но четко вижу, что это умышленное затягивание процедуры передачи столь нужных ресурсов. Поэтому мы сейчас ищем решение для передачи медпрепаратов и оборудования областным властям, чтобы губернатор и ответственные структуры сами могли перераспределить эти товары между медучреждениями.

- Но ведь передача областным властям также невозможна без утверждения таких действий МЭРТом.

- Да, любая ротация ресурсов Госрезерва возможна только по решению Кабмина при обязательном согласовании Министерства экономразвития. Так что шансов немного.

- С медикаментами понятно. А что с обновлением ассортимента? На что делаете ставки и что нового внесли в список?

- Мы обновляли список дважды - в феврале и в сентябре 2016-го, но он, в отличие от исключения медгруппы, не утвержден. Мы намерены закупить генераторы, системы для очистки воды, непосредственно воду и соль - всего 33 позиции. Но пока этот документ находится в МЭРТе.

- Как Госрезерв мог бы обеспечить потребности страны по результатам 2016 года? Всего ли было бы достаточно в случае чрезвычайной ситуации?

- Нет, не всего. Нормы накопления и неснижаемый запас утверждаются на закрытом заседании Кабмина, но эти цифры, безусловно, были устаревшими. В рамках новой номенклатуры, предложенной нами в сентябре, пересмотрены и товарные позиции, и нормы накопления, и неснижаемый запас.

- В одном из своих предыдущих интервью вы говорили, что на складах Госрезерва огромное количество просрочки. Какая динамика сейчас по некондиционным товарам?

- Да, так было. Сейчас только на одном из наших комбинатов есть около 800 000 банок тушенки, которые нужно срочно утилизировать. Но из-за бюрократических проволочек сделать это мы пока не можем. Практически все другие товары, у которых закончился срок хранения, были реализованы в прошлом году.

- То есть продавали просроченные товары?

- Да, их продавали просроченными.

- Что это за товары и кому их продали?

- Постельное белье, шапки, носки. Продавали мы их на публичных аукционах, купить мог любой.

- А почему бы не передать эти вещи нуждающимся - в детдома, переселенцам?

- Мы пробовали. Не нашлось желающих, никто не захотел брать.

- Вы раньше признавали, что складские запасы в Госрезерве и мобилизационном резерве не соответствуют реальным нуждам армии на 90%. Ситуация изменилась?

- Конечно, изменилась в лучшую сторону, но ресурсов у нас все равно недостаточно.

- Чего касались последние распоряжения Кабмина в части интервенций товаров Госрезервом?

- Осенью прошлого года мы готовы были помочь Укрзализныце с дизелем. Но УЗ нашла собственные резервы, и наша помощь не понадобилась.

- А в контексте военных действий какие были распоряжения?

- В 2014 году очень большую партию топлива отправили в зону АТО. Была критическая необходимость, волонтеры не смогли бы ее обеспечить. Мы также отправляли в АТО палатки, буржуйки, белье, продуктовую группу.

- Просроченные?

- Нет, в АТО все шло с нормальным сроком годности. Но признаюсь, что часть товаров в зоне АТО были утрачены вместе с двумя предприятиями Госрезерва. В 2015-2016 годах острых потребностей в ресурсах Госрезерва не было. Мы отправляли продуктовую группу в Луганскую и Донецкую области. МЧС в 2015 году испытывало потребность в авиатопливе, которое мы предоставили. А в 2016 году мы бесплатно передали областям товары медицинского предназначения, после чего полностью сосредоточились на пополнении и обновлении запасов.

Читайте также: Мэры отдают деньги: как первые города внедряют Бюджет участия

О БЮДЖЕТНОМ ФИНАНСИРОВАНИИ И РАСХОДАХ

- Если говорить о бюджете, сколько денег заложено в основном финдокументе страны на 2017 год для нужд Госрезерва?

- Начну издалека. По итогам 2016 года, Госрезерв впервые стал донором госбюджета. Это абсурдная ситуация. В 2015 году, когда мы пришли, на всю систему Госрезерва было выделено 66,6 млн грн, налогов при этом Госрезерв уплатил 66 млн грн. В 2016 году на финансирование Госрезерва было предусмотрено 75,8 млн грн, а начислено налогов, сборов и дивидендов - 77,5 млн грн.

И самое интересное: на накопление резервных товаров и оплату за их хранение - собственно, основную функцию Госрезерва -государство не выделяет ни копейки с 2012 года. Все это мы покрывали за счет наших ресурсов.

- А деньги просили?

- Да, на 2017 год мы сделали запрос на финансирование накопления топлива - 1,6 млрд грн - и оплаты за хранение резервных товаров - около 70 млн грн. Этих денег, несмотря на запрос, не выделили.

- Откуда собственные средства на обслуживание нужд Госрезерва?

- Впервые за многие годы Госрезерв сумел провести тендеры и закупить 10 наименований товаров, пополнив имеющиеся запасы. В этом году мы хотим заменить всю номенклатуру - 33 товарные группы. Средства у нас прежде всего от реализации части запасов, которые надо обновить. По закону мы можем тратить на обновление не более 90% суммы выручки. Оставшиеся 10% направляются на оплату хранения товаров, заложенных в Госрезерве. С такой динамикой мы через пару лет вообще ничего не сможем закупать.

Второй источник доходов Госрезерва - претензионная работа с должниками за прошлые периоды. А это более 3 млрд грн дебиторской задолженности по системе Госрезерва. Крупнейший дебитор - НАК Нафтогаз с долгом около 369 млн грн, за ним - метзавод имени Дзержинского (принадлежит корпорации ИСД. - Ред.). Это частное предприятие с суммой дебиторской задолженности более 100 млн грн. И на третьем месте - ДАК Хлеб Украины с долгом около 100 млн грн. По всем таким крупным должникам в прошлом году Госрезерв выиграл все суды, и сейчас мы ждем взыскания долгов в пользу госбюджета. Но реально из 3 млрд грн долгов мы сможем получить не более трети, поскольку очень много должников банкротятся и ликвидированы. Так работала коррупционная машина: украли, вывели, канули в Лету.

- О каких схемах идет речь?

- По НАКу долги еще с 1999 года, когда Госрезерв передал запасы газа теплокоммунэнерго. Они его использовали, но не рассчитались. Но это отдельный кейс. Что касается метзавода, Хлеба Украины и большинства других предприятий, то схема проста. Предприятия использовали находящиеся у них на хранении товары мобилизационного резерва в своих целях, а деньги не возместили. Сейчас мы готовы инициировать банкротство ДАК Хлеб Украины, чтобы взыскать с них дебиторскую задолженность.

- А как получилось, что ТМЦ Госрезерва хранились не на его предприятиях?

- С 1 января 2017 года мы сделали передислокацию, и теперь хранением резервов и необходимых запасов, за исключением материальных ценностей мобрезерва, занимаются в структурах Госрезерва. Это позволяет нам управлять и накоплением и освежением.

- С доходами понятно. Но ведь у Госрезерва есть и расходы - коммунальные платежи, зарплаты. Вам хватает зарабатываемых денег?

- На эти цели деньги выделяются из бюджета. Их не хватает, поэтому зарплаты по системе Госрезерва были в пределах 1 500-2 000 грн. После кадровых решений, урезания затрат мы сократили 850 человек. Сейчас в Госрезерве работает около 2 600 сотрудников. Центральный аппарат сократился на 30%. И зарплаты в центральном аппарате выросли в 2-3 раза, а по системе - в среднем на 50%. В регионах у нас зарплаты рядовых сотрудников доходят до 5 000-8 000 грн. Заработная плата руководителей предприятий структуры Госрезерва может достигать с учетом премий 50 000-60 000 грн.

Экономим и за счет энергоэффективности. В начале 2016 года стояла задача всем предприятиям и организациям отказаться от потребления газа до конца года. Таким образом, в целом за 2016 год потребление сократилось на 36% в сравнении с 2015-м, а уже в конце 2016 года практически все предприятия и организации перешли на альтернативный вид отопления, потребление газа на сегодня уменьшилось на 90%. Такие изменения доказали, что госпредприятия могут быть прибыльными. По результатам 2016 года, госпредприятия Госрезерва показали 10,5 млн грн чистой прибыли - вдвое больше, чем в 2015-м.

- Все 14 предприятий Госрезерва вышли в плюс?

- Нет, 10. Четыре предприятия у нас неактивны. Одно из них - Хлебную базу № 4 в Запорожской области - мы готовы передать Нибулону, одно - Минобороны, еще один КХП - Батевский - хотим оформить филиалом Госрезерва, поскольку его стоимость отрицательная из-за долгов и ФГИ не хочет брать его на баланс. И четвертое предприятие - Вознесенский КХП - законсервировано, вот сейчас думаем, что с ним делать.

- Еще есть четыре элеватора, которые незаконно, по вашему мнению, были переданы Минагрополитики. Их возвращать будете?

- Насколько я знаю, эти предприятия решили отправить на приватизацию. При сегодняшних объемах хранения нам достаточно для обеспечения стратегического резерва и запаса тех 10 предприятий, которые мы сейчас имеем.

Читайте также: Замглавы НБУ: Повышение минималки до 3200 грн увеличит инфляцию

О КОРПОРАТИЗАЦИИ И IPO

- Изначально вы продвигали идею корпоратизации Госрезерва. Не передумали?

- Нет. В этом году мы собираемся создать Набсовет, пока работает согласительный совет. Если говорить о корпоратизации, мы продолжаем трансформацию 12 экономически активных государственных организаций системы Госрезерва. Эти структурные подразделения должны отказаться от бюджетного финансирования и перейти на самоокупаемость, на хозрасчет. Так мы сэкономим около 70 млн грн бюджетных средств. Первое предприятие планирует отказаться от бюджетных денег уже 1 апреля, и до конца года все должны стать самостоятельными прибыльными единицами за счет модернизации.

В 2017 году предприятия системы Госрезерва смогут направлять на мотивацию сотрудников не более 10% заработка, остальное - на модернизацию. Зарубежные партнеры готовы нам в этом помочь. Например, структура ООН готова дать деньги на модернизацию холодильного оборудования комбината Прогресс - с отказом от аммиачного охлаждения. 

- Сколько денег вам нужно для модернизации предприятий Госрезерва?

- Сотни миллионов гривень. Но мы понимаем, что это не дело одного года, ведь кредитные средства для Госрезерва закрыты, ни один банк не готов финансировать госструктуру. У нас есть два варианта: использовать свои деньги или гранты и длинные кредиты под залог оборудования от международных партнеров. Уже есть договоренность с UNIDO и Шведской торговой палатой на грант в несколько сотен тысяч долларов.

- А ваши планы по консолидации предприятий в рамках реформирования Госрезерва еще в силе?

- Да. Мы хотим объединить предприятия по направлениям деятельности. Десять агропредприятий уже сейчас объединяются в ГП Агрорезерв. В этом году мы собираемся провести его корпоратизацию, трансформируя ГП в ПАО с последующей подготовкой к частному или публичному размещению акций. Я вижу, что спрос на этот актив уже есть и со стороны европейцев, и со стороны американцев.

- Это выглядит так, будто иностранцы будут владеть частью гостайны, коей является информация о состоянии стратегических запасов.

- Стереотип о том, что предприятия Госрезерва хранят только стратегические запасы, неверен. Может быть, когда-то так и было, но сегодня мы для госнужд используем не более 25% всех мощностей, на остальных оказываются услуги того же хранения или переработки коммерческим предприятиям. Я не вижу перспектив загрузки предприятий Госрезерва государством на 100%. По нашим подсчетам, чтобы полностью заполнить все номенклатурные позиции, нужно около 4-5 млрд грн. Таких денег нам, конечно, никто не даст, поэтому сейчас мы используем рыночные механизмы. Та же Литва и Хорватия практику корпоратизации уже прошли, привлекли инвесторов.

- С Агрорезервом понятно. А нефтебазы и склады с холодильным оборудованием тоже ждет корпоратизация? 

- Да. У нас мощности хранения светлых нефтепродуктов составляют около 1 млн тонн. Понятно, что заполнены они меньше чем на 10%. Думаю, в конце текущего - начале следующего года придем и к корпоратизации и частичному размещению акций при условии сохранения стратегического пакета у государства и этих мощностей. Склады и холодильники - объединение семи комбинатов тоже на повестке дня.

Читайте также: Индекс восприятия коррупции: Украина оказалась на одной позиции с РФ

О СКАНДАЛАХ И КОРРУПЦИИ

- Вернемся в прошлое. Какова судьба дела о воровстве 250 000 тонн зерна, которых на элеваторе не нашли? Кто будет отвечать?

- Этот случай озвучил еще в 2015 году Айварас Абромавичус. Руководитель этого предприятия отстранен, но сейчас он пытается восстановиться в должности. В 2016 году с новым, избранным по конкурсу директором элеватор показал около 2 млн грн прибыли. Фиктивные долги, которые были на предприятии, никуда не делись. Мы прекрасно понимаем, что если с него потребовать 500 млн грн, при прибыли в 2 млн грн ему придется отдавать долг сотни лет. Поэтому никакого другого пути, кроме реструктуризации, у компании нет.

- Если говорить о коррупции в Госрезерве, вы не единожды заявляли о том, что в Институте УкрННИ Ресурс, который занимается проверкой качества товаров Госрезерва, зафиксированы вопиющие случаи. По этой причине был уволен и руководитель этого учреждения Владимир Линник. Что сейчас происходит в Институте?

- Еще в 2015 году мы провели служебную проверку и выявили факты коррупции, когда много денежных потоков проходили через так называемые прокладки. Мы говорим о фиктивных закладках, закладках некачественной продукции, коррупционных платежах. В частности, например, платежи проходили не через ГО УкрНИИ Ресурс, а через ООО УкрНИИ Ресурс. Эти факты задокументированы, и против руководителя института Линника возбуждено уголовное дело.

- Линник признает, что в Институте были бестоварные поставки, и обвиняет вас в блокировании передачи института в ведение Минэкономики. Вы действительно не хотите отдавать структуру?

- Я не читаю его блоги. Институт сейчас обеспечивает функцию контроля качества товарно-материальной группы на предприятиях Госрезерва, аналогичные структуры существуют в странах ЕС, в частности, в Польше. Но весь скандал на самом деле связан не с этим. Там дело в недвижимости.

Еще в 2008 году, когда Госрезерв возглавлял Михаил Поживанов, была проведена афера по завладению помещением Института на улице Боженко. Институт заключил договор с некой компанией Квадроф, которая предполагала постройку на месте 10-этажного здания 30-этажного жилого комплекса. Бывший директор Линник как раз приложил свою руку к тому, чтобы этот договор был реализован. По этому договору Госрезерв и государство теряют помещение площадью 6 000 квадратных метров, из них нам остается 600 квадратов новопостроенного помещения, а остальное переходит инвестору. Если государство и Госрезерв отказываются от застройки, то они получают сразу 44 млн грн штрафов.

Само помещение института принадлежит Госрезерву. Более того, мы настроены переехать туда центральным офисом. А помещение, в котором мы находимся сейчас, мы готовы отдать городу, поскольку оно ему и принадлежит.

- Линник вас обвиняет еще и в том, что вы якобы не даете развивать в стенах института нанотехнологии.

- Это все фикция. Единственные нанотехнологии, которые там были, - это два патента 2014-2015 годов о том, как свиньи воспринимают ввод жидкого металла и как из свиней этот жидкий металл выходит. Остальные 40 патентов были оформлены на подставные ООО.

- Есть еще один скандал, в котором фигурирует Госрезерв: топливный тендер, результаты которого отменил АМКУ. Как все-таки обстоят дела с закупками топлива? Новый тендер объявлен?

- Наши юристы сейчас готовят документы в суд для обжалования решения АМКУ. Я сам, как бывший топ-менеджер, работавший в международных структурах, не ожидал, что с закупками могут быть такие проблемы. Как оказалось, у нас все тесно связано на топливном рынке, за каждым игроком стоял человек в центральном аппарате Госрезерва и кто-то сверху. Вот почему мы в прошлом году за первые девять месяцев не закупили ни литра топлива. И это в стране, где идет война. Только после жесткого кадрового просеивания мы провели закупки, но не топлива, а других 10 позиций. Последний раз топливо мы смогли закупить в конце 2015 года. Уверен, в 2017-м ситуация будет значительно лучше.