Андрей Коболев: "Я не могу бросить Нафтогаз. Это не та история, о которой можно забыть"

Отправившись в отставку в апреле 2021 года, экс-глава НАК Нафтогаз Украины Андрей Коболев мог бы вздохнуть с облегчением. Позади семь лет работы в одной из крупнейших компаний страны. Казалось, можно забыть о ежедневном менеджменте, внутрикорпоративных играх и геополитических раскладах. 

Ожидания оправдались лишь отчасти. Отставка спровоцировала, с одной стороны, корпоративный кризис внутри Нафтогаза, а с другой – обвинения в адрес самого экс-главы НАК в неэффективности и завышенной премии на фоне почти 20 млрд грн убытка, по итогам 2020 года.

Коболев предложил LIGA.net поговорить о последних событиях. Инициативу можно объяснить не только желанием рассказать свою версию событий. Вопрос с премиями может оказаться чувствительным для возможной политической карьеры экс-главы Нафтогаза. Хотя здесь пока никакой конкретики. "Пока еще думаю над этим. Зачем спешить?", – в привычной туманной манере он отвечает на вопросы о своем будущем.

О причинах отставки, поводе уйти в оппозицию и предписании НАПК

– Ваш бывший коллега Юрий Витренко когда-то говорил, что для него уйти из Нафтогаза, как пойти в отпуск. Что для вас означало покинуть Нафтогаз – это отпуск, скорее стресс или вызов?

– Не вижу смысла ставить "или" между этими вариантами. Во-первых, я с большим удовольствием ушел на отдых. Во-вторых, я сам много раз увольнял людей за семь лет работы главой Нафтогаза, так что у меня по поводу своего собственного увольнения нет никаких эмоциональных всплесков или стресса.

Я понимал, что к этому все идет, но не знал, когда это произойдет и каким образом. Хорошая и в большинстве случаев успешная работа Нафтогаза раздражала большое количество людей, поэтому не могу сказать, что я сильно удивился новостям о своем увольнении.

– Негативный результат Нафтогаза – не главная причина вашей отставки?

– Это формальное объяснение. И оно некорректное, потому что в 2020 году на газовом рынке произошел кризис, большинство крупных нефтегазовых компаний ушли в убытки. Например, Exxon и Shell. 

Я бы не хотел обсуждать на этом интервью истинные причины своего увольнения. А то это интервью превратится в известный анекдот про зайца и волка: "Почему без шапки?".

Понятно, что нас есть за что хвалить и критиковать. Но точно не за убыток в 2020 году.

– Если судить по вашим интервью и постам в Facebook вы сейчас активно путешествуете: поездки в Брюссель, Нью-Йорк. Чем вы сейчас занимаетесь? Кроме того, что даете интервью.

– Я отдыхаю. Время от времени прерываю отдых, чтобы пообщаться с людьми, с которыми я работал предыдущие семь лет. Я не могу бросить Нафтогаз. Это не та история, о которой можно взять и забыть – начиная с дискуссий с журналистами, заканчивая общением с коллегами с рынка и попытками противостоять возбуждению против меня уголовных дел за попытку растаможки российского газа в 2015 году.

– Планируете возвращаться в Украину?

– Я остаюсь гражданином Украины, патриотом Украины и никуда пропадать и исчезать я не собираюсь. Я имею право отдохнуть, а в дальнейшем планирую продолжить работать на Украину, в том или ином образе.

– Это будет проект в политике или бизнесе?

 – Пока еще думаю над этим. Зачем спешить? У нас так часто меняется вектор развития. Я так понял, Китай сейчас рассматривается как эталонная модель государственного строя. Если в Украине будет принято решение реализовывать ее у нас, будет повод серьезно задуматься о политической карьере в оппозиции.

 – Вы достаточно сдержаны, когда вас спрашивают, будете ли обжаловать в суде свое увольнение. В тоже время пресс-служба Нафтогаза прямо заявила, что вы пообещали это сделать, выступая перед своими бывшими подопечными в последний день работы. С вашей стороны это такой тактический ход: не раскрывать публично свои карты пока не наступит удачный момент – например, НАПК не добьется увольнения Юрия Витренко?

– Свои судебные планы я пока комментировать не готов. Мне кажется главная цель нашего разговора – обсудить зарплаты и премии сотрудникам Нафтогаза, чтобы предотвратить некорректные интерпретации и банальную ложь.

– Все же хотел задать вопрос о НАПК. Единственные, кто публично заявили о своих жалобах в НАПК о законности назначения Юрия Витренко в Нафтогаз – организации Центр противодействия коррупции Виталия Шабунина и Совет общественного контроля НАБУ, который состоит из членов партии и организации "Демократична сокира", которую вы поддерживали. Вы просили эти организации подавать жалобу в НАПК?

– Нет.

– Откуда у них, правительственные документы, которые могут свидетельствовать о том, что Витренко мог влиять на деятельность Нафтогаза будучи и.о. министра энергетики?

– Это у них нужно спрашивать. Думаю, оттуда, откуда обычно это бывает у многих журналистов – "сливают".

О премиях в Нафтогазе и условиях контракта

 – По данным издания Kyiv Post, в 2020 году правление и директора Нафтогаза получили $30 млн бонуса, несмотря на негативный финансовый результат госкомпании – почти 20 млрд грн чистого убытка. Это достоверные цифры? И насколько они справедливы, учитывая результаты компании?

– Вопросы с формулировкой "почему менеджмент Нафтогаза получил крупные премии на фоне многомиллиардных убытков"  – заведомо манипулятивны. Почему это манипуляция? Потому что менеджмент Нафтогаза по итогам 2020 года выполнил все главные поставленные перед ним задачи. Кто-то выполнил хорошо, кто-то плохо. Все зафиксировано во внедренной системе управления талантами (TMS).

Каждый из директоров и членов правления получил премии в пределах максимально разрешенного лимита, который прописан в контракте каждого сотрудника Нафтогаза. Экстраординарная премия, если мне не изменяет память, полагалась только одному члену правления – за победу в арбитражном споре с компанией Карпатыгаз (Ярославу Теклюку. – Ред.). Выплатили ли ее после моего ухода, я не знаю.

Более того, прибыльность в отдельно взятом году не является главным показателем эффективности компании. Не нужно заканчивать МБА, чтобы знать прописную истину, которой пользуются все инвесторы, – "cash is king". Говоря проще, разумного акционера в первую очередь интересует денежный поток, который генерирует бизнес сейчас и будет генерировать в будущем.

По этим показателям команда Нафтогаза сработала на отлично. Нафтогаз за 2020 год выполнил свои обязательства по чистым трансферам (денежным переводам в бюджет) на 100%. Мы выполнили тот план, который я лично согласовывал с премьер-министром (Денисом Шмыгалем. – Ред.) и президентом [Владимиром] Зеленским.

– В апреле 2021 года организация Energy Club опубликовала исследование, сравнив денежные компенсации для правления и наблюдательного совета Нафтогаза с доходами топ-менеджеров и членов набсовета польской PGNiG. Получилось, что доходы в НАКе в 5,5-6 раз выше, чем в PGNiG.

– Я не знаю, сколько получают топ-сотрудники PGNiG и считаю, что сравнивать зарплаты в PGNiG с зарплатами в Нафтогазе некорректно. Объемы добычи газа и трейдинга у PGNiG на порядок меньше. Да и команда у нас посильнее будет – это польские коллеги пошли по нашим стопам в отношении Газпрома, а не наоборот, это они пользуются нашими услугами по хранению газа в ПХГ (подземные хранилища газа. – Ред.), а не наоборот. Между нами есть много отличий.

Размеры зарплат для сотрудников Нафтогаза соответствуют рынку. Их определила грейдинговая система, которую нам помог разработать внешний консультант. Эта система оценивает каждую должность на ценность для компании и сравнивает зарплаты на этой должности в других компаниях.

– С какой компанией тогда корректно сравнивать Нафтогаз, если речь идет о зарплатах?  

– Тут речь не столько о компаниях, сколько  о рынках. Например, на рынке геологов Нафтогаз конкурирует с компанией ДТЭК, а на рынке трейдинга – с очень большим количеством международных компаний. И трейдеры там зарабатывают очень большие деньги. Кстати, наши трейдеры полностью оправдали свои зарплаты: $500 млн прибыли в первом квартале этого года – отличный результат.

Более того, один из разработчиков этой грейдинговой системы – нынешний директор HR-направления Нафтогаза, которая пришла в НАК из внешней консалтинговой компании уже после моего увольнения (Елена Бойченко. – Ред.). Если кто-то считает, что она сделала плохую работу, то почему же ее тогда пригласили в Нафтогаз и назначили директором в департамент по кадровым вопросам?

– Почему в финансовой отчетности за 2019 год компания раскрыла доходы и премии правления Нафтогаза, а за 2020 – нет?

– Нафтогаз всегда демонстрировал все выплаты менеджменту в своей отчетности за отчетный период. И 2020 год – не исключение. Моя зарплата тоже там есть. Просто в отчетности нет детализации по фамилиям. Почему? Глава наблюдательного совета Нафтогаза Клэр Споттисвуд уже ответила на этот вопрос – компания не получила согласие на публикацию данных от Юрия Витренко (сам Витренко позже заявил, что никто не просил его согласия на раскрытие информации о вознаграждении в НАКе за 2020 год. – Ред.).

От себя добавлю лишь то, что доходы и премии в Нафтогазе за 2020 год достаточно своеобразны, в первую очередь из-за ковидных ограничений зарплат до 478 000 грн и выплаты второй части премии директорам Нафтогаза за победу над Газпромом в Стокгольмском арбитраже.

В конце 2020 года наблюдательный совет снял запрет на выплату второй части премии за Стокгольм после разговора с премьер-министром.

– KyivPost утверждает, что из $30 млн бонуса правлению Нафтогаза в 2020 году, вы получили около $12,7 млн. Вы уже публично заявили, что это неправда. С ваших слов, ваша зарплата с марта по апрель 2020-2021 годов составила 0 грн и 0 копеек. Получается, что вы больше года работали бесплатно?

– Мой контракт Кабинет министров продлил в марте 2020 года. Там было несколько важных условий, которые нужно разъяснить. Первое – мне гарантировали, что по завершении моего контракта – в марте 2024 года – я получу вторую часть премии за Стокгольм. Это та причина, почему в 2020 году я не получил свои деньги вместе с другими сотрудниками Нафтогаза.

– Почему для вас сделали такое условие?

– Я был в переговорном процессе с акционером. Если помните, в 2020 году было политическое давление: "премии платить нельзя" и тогда уже начиналась ковидная история. Учитывая сложную ситуацию, я не стал настаивать на выплате – с моей стороны это выглядело бы не очень красиво.

Поэтому я согласился отложить выплату в обмен на гарантию банка, что я получу эти деньги в марте 2024 года. Собственно эта гарантия и была реализована. Но там было несколько условий.

Например, если я уйду из Нафтогаза до завершения контракта по собственному желанию, вторую часть премии я получу в марте 2024 года, а если по решению акционера – в момент увольнения.

Кроме этого, контракт предполагал выплату за увольнение по инициативе работодателя, если причина увольнения – не нарушение украинского законодательства или контракта.

– Так называемый "золотой парашют"? 

– Эта премия несравнимо меньше, чем премия за Стокгольм, она равна шести месячным окладам. Поэтому называть ее "золотым парашютом", мне кажется, некорректно. "Золотой парашют" обычно гораздо больше.

– Какой размер зарплаты предполагал ваш контракт?

– Новый контракт предполагал снижение моей заработной платы и давал мне возможность получить дополнительную премию, если я выполню стратегические задачи, поставленные акционером. На момент моего увольнения такие задачи оставались несогласованными. Для себя я считал, что дополнительные премии я смогу обсудить с акционером только после того, как пойму план выхода Нафтогаза на IPO. Потому что это осязаемый результат.

Но еще один очень важный момент. Мой контракт был построен таким образом, что моя зарплата, которую я получал в течение каждого месяца, отнималась от суммы моего бонуса за Стокгольм.

Простым языком, с каждым месяцем моей работы в Нафтогазе моя вторая часть премии за Стокгольм уменьшалась на размер моего месячного оклада. И поскольку я так и не получил эту премию, можно считать, что последний год работы в Нафтогазе я проработал бесплатно.

Единственная сумма, которую я получил дополнительно, – это шестимесячный платеж – компенсация за увольнение по инициативе работодателя в размере, если я правильно помню, шестимесячных окладов. Она попадет в финансовую отчетность Нафтогаза за 2021 год, потому что деньги я получил не в 2020-м, а в 2021 году.

– Вы планируете судиться с Нафтогазом за премию, как это делал Витренко?

– Я пока не готов это комментировать.

О "союзе" с набсоветом, инициативе Витренко и "ядовитой таблетке" для инвесторов

– Со стороны создается впечатление, что вам проще найти общий язык с нынешним составом набсовета Нафтогаза, чем Юрию Витренко. Корректно ли считать вас союзниками, оппонирующими нынешнему главе госкомпании?

– Это неправильное восприятие ситуации. Набсовет и глава компании должны действовать в интересах компании. Это указано в их контрактах. Не в интересах акционера, а в интересах компании.

Поэтому, если у вас совпадают взгляды на будущее компании, вы автоматом идет по одной дороге. Проблемы с набсоветом у тех, кто действует против интересов компании. Вот тогда возникают проблемы. Это не вопрос персоналий.

– Почему я об этом вспомнил... По данным издания БизнесЦензор, в 2019 году, когда у вас был конфликт с бывшим премьер-министром Владимиром Гройсманом, глава набсовета писала письма в G7, в представительства ЕС, МВФ и другим финансовым партнерам Украины с просьбой о помощи, а лоббистская компания Yorktown Solutions делала рассылку с призывами заморозить финансовую помощь правительству страны, если Кабмин нарушит корпоративную реформу.

– Вы опираетесь на людей, которые осознанно манипулируют. Я о таких письмах не знаю. Риторика наблюдательного совета Нафтогаза всегда была о том, что Запад должен поддерживать Украину и продвигать повестку реформ против коррупции и за корпоративное управление. Разве набсовет говорил, что режим ПСО, который Гройсман поддерживал руками и ногами в интересах группы Фирташа, против Украины?

Вам не нравится, когда к вам приходит врач и говорит: хватит обжираться на ночь, садитесь на диету или вы скоро умрете. Но действует ли он в таком случае против вас? Нет. То, что вам не нравятся его советы – это другой вопрос.

– Что вы думаете об инициативе Юрия Витренко – вывести на IPO не всю группу, а только Укргаздобычу или объединить Укрнафту с Укртатнафтой вместо того, чтобы выходить из общего бизнеса с Игорем Коломойским?

– Потом президент сказал по-другому, если говорить об IPO Нафтогаза. (15 июня на форуме "Украина-30" президент упомянул о выводе Нафтогаза на IPO всей группой. – Ред.)

Витренко слова президента критиковал, после того, как он сказал, что Нафтогаз выйдет на IPO группой, не знаете?

– Я не слышал.

– И я не слышал. Странная штука, правда?

- А что насчет объединения Укрнафты с Укртатнафтой?

– Это плохая идея. Без вывода Коломойского из состава акционеров предприятий, где Нафтогаз – акционер, идея выводить Нафтогаз на IPO становится практически невозможной.

Ее и так сложно реализовать, но с Коломойским шансов еще меньше. И тут будет дело не в цене. Нафтогаз просто нельзя будет продать. Западные инвесторы будут воспринимать Коломойского, как poison pill. На инвестиционном языке – "ядовитая таблетка".

– Сколько Нафтогаз в принципе может стоить?

– Я считаю, что миноритарный пакет акций Нафтогаза нужно размещать не дешевле $10 млрд.