18 мая Ялтинская Европейская Стратегия (YES) организовала дискуссию "Пандемия и политика катастрофы". Беседовали два мировых интеллектуала. Приглашенный гость – Нил Фергюсон, один из самых известных историков и публицистов современности, научный сотрудник Гуверского института Стэндфордского университета и Центра европейских исследований Гарварда. Его интервьюировал Фарид Закария – один из самых популярных американских политических аналитиков, эксперт в области международных отношений, редактор еженедельника Newsweek International. 

LIGA.net публикует самые интересные выдержки из ответов Фергюсона.

1. Природу пандемии COVID-19 интересно рассматривать в сравнении. Например, с пандемией азиатского гриппа в 1957-1958 гг.

Первая реакция на признаки прошлой пандемии напоминала нынешнюю. Впервые о ее начале в 1957-м сообщили в New York Times, тогда журналисты ограничились текстом в несколько абзацев. Удивительно, что и в 21 веке мы долго не верили в серьезность проблемы COVID-19. На Всемирном экономическом форуме 2020 года в Давосе все говорили о проблемах изменения климата, когда на пороге уже стояла пандемия коронавируса. Позже делегация из Уханя, присутствующая на форуме, предположила, что Давос был одним из первых очагов глобального распространения вируса.  

Зато существенно отличалась последующая реакция властей. В 1957-м не останавливали работу школ, садиков, не закрывали бизнес. Ни одно правительство тогда не задумывалось ввести меры, которые используют сейчас в связи с COVID-19.  Во-первых, тогда не было технологий, позволяющих организовать работу home-office. Во-вторых, общество тогда спокойнее относилось к болезням и различного родам катастрофам. Поколение, заставшее Вторую мировую войну, Вьетнамскую войну, воспринимало пандемию менее эмоционально.

Сейчас люди и правительства не готовы воспринимать риски, и это отражается на их антикризисной политике.

2. Опыт борьбы с пандемией азиатского гриппа любопытен, но сейчас – малоэффективен. Примерами для подражания с первых дней пандемии COVID-19 были две страны – Тайвань и Южная Корея.  

Правительство Тайваня не доверяло статистике Китая о заболеваемости и смертности. Поэтому с первых дней пандемии посадило 220 000 человек (среди которых люди, контактирующие с зараженными) на строгий 14-дневный карантин. Кроме того, там с первых дней появления вируса массово проводили тесты на COVID-19. С помощью технологий отслеживали социальные контакты и изолировали инфицированных. Политика правительства Тайваня сводилась к следующему: мы готовы пожертвовать свободой 1% населения ради 99%, которые не будут сидеть в локдауне. В итоге за весь период пандемии в Тайване зафиксировано всего 14 летальных исходов. 

В западных странах в январе-феврале 2020 года практически ничего не предпринималось. А политика Тайваня считалась драконовской, невозможной для реализации в демократических странах. В США и Европе говорили, что они индивидуалисты, ценят свободу граждан, но на деле оказалось, что антикризисная политика не оправдала себя – наши свободы все равно ограничили, а борьба с пандемией оказалась не очень эффективной. 

Начали поспешно копировать китайскую модель – закрыли все парки и пляжи – хотя это было неправильно с точки зрения доказательной медицины. Закрыли бизнес, из-за чего многие потеряли работу.

Перед применением кризисной политики следует оценить ее стоимость, преимущества и последствия. Потому что, как показал мировой опыт, общие локдауны не были эффективны. 

Переоценка понятия гражданских свобод – вызов для многих правительств. Но правительства должны проводить такую переоценку не только в период пандемии, но и в период любых социальных, политических и экологических кризисов.

3. В период пандемии развивается, так называемая, психологическая пандемия. Невроз, стресс обычно выливаются в агрессию, религиозные стычки, политические движения.

Яркий пример – распространение большевизма в период чумы. Ведь большевизм тогда неспроста прозвали "второй чумой". Конфликты в 2020-2021гг., политические волнения могут быть результатом новой пандемии.

Возможно, европейская политика в краткосрочном будущем будет больше сконцентрирована на темах миграции, терроризма, экстремизма, будут снова обсуждаться в контексте предстоящих президентских выборов во Франции.

4. Инфляция – повестка дня во многих странах в ковидный и постковидный период. Но мой совет: не пытайтесь прогнозировать кризис, не надо быть параноидально сосредоточенным на кризисах. Мы уделяем слишком много внимания моделям прогнозированию катастроф, но следующий кризис будет непредсказуемым.

Главное решение – работать над быстрой и эффективной реакцией и действием. Перед проявлением COVID-19 в США был план подготовки к пандемии, насчитывающий 60 страниц. Еще в 2007 году, до всемирного финансового кризиса, в Штатах была отличная политика банковского регулирования. Правительства всегда готовы на бумаге, но когда дело доходит до катастрофы, важна первая реакция. 

Например, мы должны думать о проблемах изменения климата, но не заморачиваться, насколько точна модель спасения мира. Все что нам нужно – быть готовым к непредсказуемым действиям. Потому что следующая катастрофа может не быть связана с проблемой изменения климата, как нам правильно на то указал COVID-19 и Давос 2020 года.   

Нил Фергюсонфарид закарияпандемия коронавирусабизнес в локдаун