Почему Яценюк не узнает о реальных владельцах бизнеса

Сегодня 25 ноября вступает в силу Закон №1701-VII, часть принятого в октябре антикоррупционного пакета. Компании должны идентифицировать физических лиц - своих конечных собственников, регистрировать эти данные в Едином государственном реестре, а также подавать данные о владельцах существенного участия и структуре собственности группы. Суть новации - в публичности раскрываемой информации, и обязанности регулярно обновлять ее (ранее требование касалось лишь новых компаний и поэтому легко обходилось). Для подачи данных у бизнеса есть шесть месяцев - санкции будут применяться с 25 мая 2015 года.

Цель новых правил - упростить соблюдение норм об отмывании денег и борьбу с коррупцией. Действительно, единый реестр с точной информацией о конечных выгодоприобретателях помог бы финансовым учреждениям с идентификацией клиентов и их контролеров (в том числе политических деятелей, чьи операции теперь - предмет жесткого контроля), стало бы проще выявлять коррупционные, налоговые и антимонопольные правонарушения.

Однако будут ли данные из реестра правдивыми?

Законопослушному собственнику скрыть, что он выгодоприобретатель сложно - разрозненная информация о структуре собственности уже может быть в госреестре, файлах регистратора, НБУ, Антимонопольном комитете, налоговых органах и у других регуляторов. Более того, обо всех своих клиентах эту информацию собирают финучреждения и другие субъекты финмониторинга - адвокаты, нотариусы, риелторы. Глубина проверки варьируется от банка к банку, и как минимум в части случаев включает анализ первичных документов по собственникам (уставы участников и выписки из торговых реестров).

Если же в прошлом нарушения были, например покупка доли в бизнесе без согласования с АМКУ, создание офшорных структур без лицензии Нацбанка, неподача отчетности по трансфертному ценообразованию и т.д., то добровольное раскрытие информации о собственнике сделает их очевидными. Ответственность за такое нарушение многократно превысит штраф директора за нераскрытие информации по новым правилам, а указанный для регистрации данных срок в шесть месяцев - не позволит исправить прошлые нарушения.

То есть отсутствие валютной и антимонопольной амнистии толкнет бизнес к тому, чтобы остаться в тени, и соблюдать новые нормы лишь формально. Без детальных разъяснений, сложности вызовет и неоднозначность формулировок нового закона, а также технические сложности с его соблюдением.

Детальнее об опасениях бизнеса и связанных с введением новых правил сложностях - ниже.

1. Риск злоупотреблений.

Правильно ли делать публичными имя, адрес и другие личные данные бенефициара? Открытость реестра поможет в борьбе с коррупцией, но создаст реальные риски для собственника, в том числе со стороны рейдеров. Если же информация будет формально закрытой для публики, ее можно будет, пусть и незаконно, купить у регистраторов или субъектов финмониторинга, получающих право доступа к реестру.

2. Декларативность информации.

Будет ли регистратор проверять поданную заявителем информацию? Четкого обязательства нет, да и нет у регистратора соответствующих специалистов и ресурсов. В реестр, скорее всего, попадет информация согласно простой декларации компании или ее непосредственного собственника, при минимуме подтверждающих документов. Более серьезная проверка подлинности данных же усложнит ведение бизнеса и еще больше отпугнет инвесторов.

3. Отсутствие эффективных и соразмерных нарушению санкций.

Предусмотренная ответственность не стимулирует соблюдение закона. Штраф за неподачу информации - 8500 грн. Для сравнения, за несоблюдение антимонопольного законодательства санкции могут составить до 5% годового оборота группы. Для собственников, конечных бенефициаров, номинальных владельцев и лиц, подающих информацию, штрафы не предусмотрены. Кроме уголовной ответственности за служебный подлог, доказать который непросто, нет наказания и за подачу ложной информации о конечном выгодоприобретателе, неподачу информации о владельцах существенного участия и корпоративной структуры.

4. Проблема с идентификацией выгодоприобретателя при сложной структуре собственности. Кого нужно регистрировать как бенефициара? Ключевой тест - качественный, т.е. конечный выгодоприобретатель - тот, кто может осуществлять решающее влияние на управление и деятельность компании. Однако, в отличие от антимонопольного и налогового законодательства, использующего сходные критерии, для выполнения регистрационного требования была бы полезна большая определенность. Некоторые идеи в законе содержаться. Так, имеющим контроль считается человек, владеющий, один или совместно, напрямую или опосредовано, 25% или более корпоративных прав или голосов в компании. Номинальные собственники и другие посредники учитываться не должны. Контроль можно осуществлять также путем аренды всего или большей части имущества.

FATF рекомендует учитывать права, предоставляемые акционерными соглашениями, участием в финансировании предприятия, занимаемой должностью, контроль, возникающий благодаря близким семейным или деловым связям, нарушению должником своих обязательств по платежам, а в случае отсутствия человека, имеющего решающий контроль, предлагает контролером компании считать руководителя предприятия.

Аналогичных норм в украинском законодательстве нет. Что же делать, если цепочка собственности не ведет к физическому лицу-контролеру? Например, компания публичная, речь идет об общественной организации или фонде? Или бизнес существует в интересах лица, не имеющего контроля (например, в случае траста)? Следует ли в этом случае вносить в реестр информацию о главе компании? Что делать, если у лица есть доверенность с широкими полномочиями?

5. У компаний нет инструментов для определения бенефициаров.

Непосредственный собственник компании - основной источник информации о реальном бенефициаре бизнеса, контролируемого из-за рубежа, особенно если холдинговые компании разбросаны по юрисдикциям, используются трасты и номинальные собственники. Однако отсутствие санкций не мотивирует собственника к раскрытию правдивой информации. Также маловероятно, что подающий в реестр данные юрист, даже имея данные о реальном хозяине, решиться раскрыть его без четких инструкций сверху. Документально же подтвердить такие данные либо дорого, либо вообще невозможно.

Таким образом, для минимизации рисков компания, скорее всего, ограничится разработкой внутренних процедур по соблюдению новых правил, а из реальной действий - направит информационный запрос своим непосредственным участникам, и, в лучшем случае, затребует у них выписки и другие документы, подтверждающие статус.

6. Реальные и документально подтверждаемые данные могут отличаться.

Закон требует игнорировать посредников, выступающих формальными собственниками бизнеса, и подавать информацию о настоящих владельцах. Однако на уровне госчиновников и даже банковских сотрудников концепции номинальной и доверительной собственности малопонятны. В результате, несоответствие задекларированной информации той, которая содержится в документах, при любой проверке (открытие счета, сделка по недвижимости и т.д.) ведет к недоуменным вопросам и, потенциально, к отказу в обслуживании.

7. Нет амнистии за антимонопольные, валютные и другие нарушения.

Значительная часть украинского бизнеса контролируется через иностранные холдинги, при этом лицензии НБУ на инвестиции за рубеж получали единицы. Также, зз-за низких порогов, применяемых в Украине, согласования с Антимонопольного требуют достаточно тривиальные сделки по покупке активов. Результат - большая часть бизнеса в Украине создавалась с нарушениями, часто ненамеренными. И если штрафы за валютные нарушения редко применяются на практике, санкции за антимонопольные нарушения огромны (до 5% от годового оборота группы), и налагаются на усмотрение регулятора. Подобные риски демотивируют бизнес, и способствуют сокрытию информации даже теми, кто не против "прозрачности" ведения бизнеса в будущем.

Печатается с разрешения VoxUkraine.

Автор - Зоя Милованова, член редколлегии VoxUkraine