Как Тростянец восстал из пепла, перезапустился и вернул производство

Тростянец стал одним из первых городов на севере страны, который ВСУ освободили в прямом бою с противником. 25 марта 2022 года, за неделю до решения оккупантов отступать с севера, украинские военные шаг за шагом, выбивая россиян с их позиций, освободили Тростянец.

Местные жители всячески помогали украинской армии – сдавали местонахождение противника, сообщали о перемещении техники, организовывали сопротивление в городе и окрестных селах.

За это захватчики замучили насмерть десятки жителей небольшого города с населением 30 000 человек. Сам город был разрушен – пострадали около 1000 домов. Все предприятия, школы, сады, больницы получили повреждения. Была уничтожена инфраструктура и оба вокзала – железнодорожный и автобусный.

Город после освобождения напоминал постапокалиптическую картину. И это притом, что перед полномасштабным вторжением там уже реализовывали ремонтные программы и энергоэффективные проекты благодаря децентрализации.

Впрочем, не прошло и двух лет после освобождения Тростянца и общины, а в город вернулись почти все жители, возобновили работу школы, сады, предприятия известных брендов. Население даже выросло благодаря внутренне перемещенным лицам (ВПЛ). А бюджет вернулся на уровень 2021 года. Как? Об этом в интервью LIGA.net с главой общины Юрием Бовой.

– Давайте сначала о довоенном. Как, собственно, на общину повлияла децентрализация, на ее бюджет и возможности?

Это открыло возможности для развития общин. Что я подразумеваю под развитием? Раньше общины занимались преимущественно вопросами канализации и мелкого ремонта дорог, детскими садами, клумбами, все такое. А децентрализация дала большие полномочия, перешедшие в контексте социальной защиты, образования. Полноценно – молодежи, спорта, библиотек, больниц.

То есть самоуправление сделало общину и ее власть на собственной территории полным распорядителем жизни. Райгосадминистрации ранее управляли определенными вещами в общинах. Люди раньше тяжело понимали, кто за что отвечает.

Сейчас почти все полномочия в общине принадлежат самоуправлению, начиная с тех же дорог, заканчивая больницами. Это возможность более качественно воплотить свою стратегию развития, сформировать бюджет. Если раньше, условно говоря, налог на доходы физлиц (НДФЛ) вообще не шел в местные бюджеты маленьких городов, районных центров, то после децентрализации 64% НДФЛ идет в местный бюджет.

Ну и в общем – на что это повлияло? Я приведу пример нашего города. До децентрализации был бюджет в 40 млн грн. Сейчас у нас есть бюджет 215 миллионов. Это гораздо иные финансовые ресурсы. Но под них абсолютно другое количество объектов и размер полномочий.

К примеру, у нас раньше не было спорта вообще. То есть, всем спортом в общине управлял районный совет и районная госадминистрация (РГА). Детско-юношеская спортивная школа, внешкольные учебные заведения. Так же библиотеки. Все это было раньше под РГА. И оно было неэффективным, непрозрачным. В нем не было нормальной отчетности.

Сейчас мы, получив все полномочия, пересмотрели, как функционируют заведения, как мы можем оказывать непосредственное влияние на функционирование этих объектов? Например, чтобы библиотеки работали не с 8 до 17, а работали максимально – до 19-20 часов. В том числе в субботу и воскресенье. Чтобы люди туда реально ходили. Чтобы они были не просто библиотеками-книгосборниками, как раньше их называли сами библиотекари, а были заведением коворкинга. Чтобы развивались дети, чтобы повышалась компьютерная грамотность, были какие-то языковые курсы и многое другое.

– Я так понял, что у вас бюджет вырос в 5 раз. Это огромный объем на самом деле. На что вы сейчас тратите бюджет? Или, точнее, тратили перед войной? Какие были приоритеты?

Есть общий бюджет, есть бюджет развития. По развитию нельзя сказать, что он радикально вырос, он вырос минимально. Потому что бюджет развития – это средства, поступающие от продажи имущества, продажи земли. То есть, он не происходит от налогов.

А те учреждения, которые платят налоги в общий фонд – это образование, культура, медицина, спорт, так далее – из них мы передаем часть средств из местного бюджета общего фонда в специальный фонд для выполнения конкретных проектов.

Конечно, на проектную деятельность, на какие-то новые проекты у нас немного больше. Хватит ли их? Нет. Потому что, повторюсь, заведений прибавилось. И все заведения в таком запущенном состоянии были, что нужно было их ремонтировать и упорядочивать, предпринимать меры по энергосбережению.

В этой ситуации многое идет на содержание учреждения. То есть на текущие работы. Но как только эти работы проведены, все учреждения начинают становиться энергоэффективными, то появляется немного больше на развитие.

К примеру, если больница потребляла энергоносителей на 7 миллионов во время присоединения, то сейчас потребляет на 6 миллионов. И это следует учитывать, как изменились цены на энергоносители за последние 6 лет. То есть были введены определенные меры экономии: больница переведена с газа на твердое топливо. Один день разницы – 20 000 грн средств.

И когда это делается, то у нас экономятся средства "на проедание", как мы это называем, на содержание самого заведения. А если они экономятся, то их можно перенаправить на какие-то проектные работы или какой-то капитальный ремонт помещений, или приобретение какого-то оборудования.

Но сначала нужно предпринять меры по усовершенствованию каждого бюджетного учреждения, школы и так далее. К примеру, мы будем в пяти садах менять окна по текущему ремонту. По пять окон в каждом или заменим сразу 25 окон в одном саду? Если второй вариант – деньги идут через бюджет развития, а не через спецфонд.

– Вы говорили, что бюджет у вас вырос с 40 до 200 миллионов. Какие у вас сейчас самые большие расходы? Образование?

Почти 60% – это образование. Далее – это органы самоуправления, затем культура, это молодежь-спорт, больница, социальная поддержка, энергоносители, ремонты, проекты, которые мы поддерживаем. В том числе фельдшерско-акушерские пункты. Ну и также – содержание города: дороги, тротуары, освещение, кладбища, чистка снега зимой, бездомные животные, парки, скверы и лавочки, общественный транспорт. Все, что в городе происходит в настоящий момент.

- Из чего состоит община, какова ее структура?

У нас 36 населённых пунктов в общине. Сейчас вместе с городом работают 12 старостинских округов. Война немного нас скорректировала – уехала одна староста. Но все остальные на месте. Мы стараемся делать сейчас так, чтобы каждая деревня была отражена в нашем бюджете. Чтобы не было перекоса, когда город съедает средства, зарабатываемые вместе с сельской территорией.

До войны мы проводили такое интересное новшество: фиксировали, какие доходы собираются в каждом старостате. Пытались с активом села – со старостой, председателями комитетов совета, педагогами, врачами – распределить эти средства. К сожалению, после начала войны два года это не удавалось делать. Потому что было много повреждений в общине, и нам нужно было, условно говоря, восстанавливать общину. Но сейчас, в 2024 году, община вернулась к такому планированию общественного бюджета.

Это так называемое горизонтальное выравнивание, чтобы не было перекосов. Когда, например, в одном старостате собирают доходов на 7 миллионов, а на их жизнь в селе тратится три. Выходит так, что средства из одного старостата перетекают в другой, потому что там депутаты более шустрые.

Сейчас стараемся делать так, чтобы община вместе решала, куда перенаправить те или иные средства.

- Нет ли конфликта с окрестными селами?

Сначала, в 2017 году присоединилось 22 сельских совета, а затем все остальные. Всего было 14 сельских советов, и город. Было тяжело. Мы этим людям объясняли, убеждали, были прения. Некоторые деревни колебались, кричали, что город не услышит село. Но слава Богу, почти весь бывший Тростянецкий район сохранился в своем формате. Только отсоединилось от нас в 2016 году, кажется, 3 села.

Общая территория нашей общины мощная. Огромная община. Сельской территории множество. А значит, эффект расходования средств гораздо меньше в расчете на одного человека. В городе бюджетные расходы работают эффективнее, чем в маленьком селе, где в школе осталось трое из 40 детей. А в город везти их очень далеко, потому что это 20 километров в пути.

Для таких населенных пунктов должна быть отдельная субвенция, которая раньше была. Она была рассчитана на одного жителя сельской местности. Давали тогда по 1200-1300 грн на одного жителя. Для того, чтобы наладить определенные процессы в транспорте, какие-то другие на сельских территориях. Она считалась по количеству сельского населения. Так было, что мы получали каждый год примерно 10-12 миллионов грн дополнительных средств. Их государство перестало давать в 2020 году.

Вот за 4 года было бы 40-50 миллионов. Можно было бы ямки латать нормально, транспорт запустить более качественный, мусор вывозить. Мне кажется, в этом вопросе государство немного некорректно обращалось с общинами.

– Сколько у вас сейчас дополнительных бюджетных обязательств? Вы же считаетесь зоной, что пострадала от боевых действий? В таком случае община должна бесплатно кормить детей, выделять на это деньги.

Месяц община жила в оккупации. Во-первых, да, очень много детей питаются за наши средства. Но самое главное – это восстановить все, что было повреждено. Потому что не на все государство дает средства. Очень не на все. А разрушений у нас много.

– А военным НДФЛ пробовали перекрыть? Был ли он большой у вас? На что вы его тратили и как вы относитесь к изъятию из общин военного НДФЛ?

Смотрите, я не поддерживаю это решение по изъятию. Приведу пример нашего города. Мы собирали военного НДФЛ около 15-17 миллионов. Это из 200 миллионов в бюджете около 10%. Приблизительно.

Но давайте разберем природу военного НДФЛ. Это не только воинские части. Это также средства от пожарных ГСЧС, средства от полиции, а также средства от военкомата. Все они находятся на нашей территории. Их люди пользуются транспортом, больницей, школой и садиком, дети ходят в какие-то заведения и так далее.

То есть они полноценные жители этой общины, а не находятся на фронте постоянно. Они обслуживаются общиной. К их дому присоединена какая-то канализация, водопровод, они пользуются автотранспортом и так далее. Это все нужно обслуживать. Не могут жить условно 200-300 человек и вообще не потреблять ничего в общине. Они пользуются услугами, но теперь, в сущности, в общину ни копейки не платят.

Другой вопрос – воинские части, которые размещены на территории, которые пришли на территорию для выполнения определенных функций, и здесь зарегистрировались. Но тем не менее 15 миллионов, то есть практически весь военный НДФЛ, мы отдавали на нужды ВСУ и других размещенных здесь формирований. Это финансовая помощь плюс техническая помощь, приобретение различного оборудования и так далее.

Иногда на месте быстрее решить тот или иной вопрос, чем когда это происходит через Министерство обороны. Кроме того, потребности военных не снизились. Они ведь с нас и сейчас просят. Приходит жена солдата и говорит: слушайте, у нас там ребята служат, им надо помочь, купить что-то быстро. И выходит, что раньше мы могли помочь, а тут будешь руками разводить, потому что денег нет.

– А перебросить из других незащищенных статей бюджета?

Оно можно. Но физически средств на пограничной территории, в пострадавших общинах, хватает на содержание и на какие-то минимальные проекты развития. Например, восстановление пострадавшего жилого многоквартирного дома. Пока местные власти не сделают проект реконструкции этого дома, государство не восстановит его.

То есть денег реально не хватает. Мы стараемся заложить определенные расходы в программе безопасности общины. Только тем частям, что зарегистрированы у нас. Это еще будет более или менее небюджетное правонарушение. А другим частям нельзя, потому что это бюджетное правонарушение.

– Расскажите непосредственно о войне. Насколько пострадала община, сколько людей уехало? Сколько вернулось потом во время восстановления? Сколько у вас отнимает денег и сил восстановление?

Община была оккупирована месяц, с 24 февраля по 25 марта 2022 года.

Россияне, находясь месяц, грабили абсолютно все бюджетные постройки, детсады, школы. Многие заведения поразбивали. Происходили и боевые действия, повлекшие разрушение определенных объектов. А также был грабеж российскими солдатами инфраструктуры и транспорта. Они постреляли все кареты скорой помощи, расстреляли все в больнице, разбили почти все, лупили по ней из танка, постреляли из автоматов окна самой больницы. Всего 480 окон нужно заменить, чтобы вы понимали.

Плюс это повреждение оборудования внутри. Были разбиты практически все автобусы по городу, возившие людей. Частично уничтожен коммунальный транспорт. Эвакуаторы, коммунальная техника, мусоровозы и так далее. Пришлось их чинить, искать аккумуляторы.

Ну о чем говорить, если в садах у некоторых детей украли белье. Кроме того, были пытки и убийства местного населения. У нас было убито 48 человек за этот месяц. И 18 до сих пор находятся в розыске. Мы не можем найти. Где они, эти люди? Замучены они, или где-то в плену – не знаем.

В общей сложности ущерб измеряется примерно в $120 млн. Это по оценкам проекта "Ребилд Украина", который совершал облеты каждого здания. Они насчитали $108 миллионов. Мы добавляем сумму на работы внутри зданий. То, чего не видит дрон – техника, мебель, оборудование, ремонт. Это самая большая сумма причиненного ущерба, которая есть в Сумской области.

– Сами вы это восстановление не потянете.

Второй год понемногу занимаемся восстановлением. Нам помогают разные благотворительные фонды. Международные, украинские, просто граждане. В первое время активно нам помогали разной гуманитаркой. Сами мы бы не выжили, потому что у нас реально не было средств. Бюджет был почти на нуле, потому что разграблены были субъекты малого и среднего бизнеса, предприятия, учреждения, организации.

Железнодорожный вокзал был сожжен, автовокзал – сожжен, шоколадная фабрика – разбита. Поврежден лесхоз, фабрика переработки древесины. Было очень тяжело, если бы не партнеры разнообразные, которых было более 300 в прошлом году.

Потихоньку восстановились, население начало возвращаться в город. По официальным данным, по состоянию на 1 сентября 2023 года в город вернулось 85% жителей. То есть физически почти все вернулись. Кроме того, в городе проживает около 1500 переселенцев с разных территорий. У нас 1400 сейчас находятся за границей, а все остальные уже вернулись.

– Что уже восстановили, что нет?

Уже почти все школы восстановились в той или иной степени. Они работают там, где можно работать. Там, где есть хранилища. Где нет хранилищ – частично. У нас такие школы есть в сельской местности и городе. Там учатся онлайн. Но одна школа еще разбитой остается, она только онлайн.

Уже работают садики, все остальное. Уделили большое внимание ремонту убежищ, ремонту в школах, поменяли окна. Было много поврежденных окон, дверей. Где-то крыши ремонтировали, где-то котлы. Наверное, до 70% наших детей уже учатся не онлайн. Это стимулирует возвращение людей. Потому что человек возвращается домой и нужно ребенка где-нибудь деть, чтобы пойти на предприятие работать.

- А что касается центральной части города – какая она? Выглядит гораздо лучше, но до успешного завершения работ еще далеко.

Не совсем так. Работы уже идут полным ходом. И есть результаты. Есть несколько направлений: среднесрочный и краткосрочный. Мы уже завершили ремонтировать все дороги. Обеспечение людей уже решили. Где можно запустить отопление – запустили.

Среднесрочное направление – это пять лет. За этот период мы должны восстановить абсолютно все объекты промышленности и социальные объекты. Это и больницы, и жилищный фонд. Причем частный и коммунальный жилищный фонд.

На сегодня 60% объектов восстановлено. Восстановлена полностью шоколадная фабрика, возобновило работу предприятие Jacobs. Возобновлена работа лесхоза. Также частные предприниматели постепенно восстанавливаются. То есть город возвращается к полноценной жизни. Коммунальные автобусы уже ездят, и мусорный вывоз работает полноценно.

Это увидел президент Украины, когда в марте прошлого года приезжал в Тростянец. Он вместе с правительством внес предложение о пилотной программе восстановления "Лучше, чем было". По ней будут восстановлены некоторые выбранные объекты. К примеру, это больница. Она должна быть не просто застеклена. Надо сделать эту больницу энергосберегающей, безопасной и энергоэффективной. Потому все больницы будут утеплены.

Делается ремонт в поликлинике, которая была разбита. На крыше будет стоять солнечная станция мощностью 6 киловатт. Также делаются жилые дома, которые были на вокзале. Они полностью будут утепляться.

Кроме этого, будут сделаны подвальные помещения – бомбоубежища, которых не было раньше. Чтобы здания меньше потребляли тепла, экономили энергоресурсы и так далее. Также закладывается дорога – участок, проходящий через город, около трех километров. Она будет полностью переделана. Освещение будет заменено современным диодным.

Качественные автобусные остановки будут создаваться для нормального транспорта. Мы передали функции заказчика государству с определенными полномочиями. Чтобы государство комплексно сделало такой ремонт за счет средств международных партнеров.

- Но ведь это всего несколько объектов.

Да, это не все объекты, которые у нас повреждены. У нас было повреждено более 800 жилых домов разной категории: частные, коммунальные. В общей сложности повреждено 1200 объектов. И тут правительство лишь часть работ выполняет само. На остальное мы должны найти ресурсы, ездя по конференциям, общаясь с разными международными фондами, друзьями, чтобы эти вопросы максимально быстро закрыть.