Уволенная руководительница ОГХК Максименко: Решение о приватизации ОГХК уже не актуально

Фонд госимущества 29 сентября сменил часть менеджмента государственной "Объединенной горно-химической компании" (ОГХК). Из членов правления вывели первую зампредправления Ярославу Максименко и заместителя Елену Каунову.

ОГХК – один из трех крупных центров в Украине и единственный государственный, где добывают титаносодержащую руду, необходимую для производства самолетов и ракет.

Мы пообщались с Ярославой Максименко, которая сразу после увольнения написала заявление о преступлении в СБУ и НАБУ.

В ОГХК Максименко работала с 2021 года. До этого входила в наблюдательный совет Одесского припортового завода. Еще раньше была управляющим партнером юридической компании "Сталекс и Партнеры". Также – советником по юридическим вопросам Transparency International Украина, участвовала в становлении проектов ProZorro и ProZorro.Продажи.

В последнее время Максименко работала в нестандартных условиях. Правительство не назначало председателя правления ОГХК. Поэтому высшая должность была у Максименко.

В феврале 2023 года управляющий ОГХК Фонд госимущества Украины (ФГИУ) представил коллективу титанового предприятия нового руководителя Димитри Каландадзе. Исходя из слухов на добывающем рынке, его кандидатуру может курировать глава фракции "Слуга народа" Давид Арахамия.

Но руководителем ОГХК Каландадзе назначить не смогли. Потому что у него гражданство Грузии. А по украинскому законодательству, иностранцы не имеют права управлять государственными предприятиями. Поэтому Каландадзе стал только членом правления ОГХК без расширенных возможностей подписывать принципиальные документы. В то время как эти документы подписывала Максименко. Что-то подписывала, а что-то – и нет.

Также задачей Каландадзе от ФГИУ было подготовить ОГХК к приватизации. А Максименко – противница приватизации предприятия.

В ФГИУ увольнение Максименко LIGA.net прокомментировали так:

Об этом и другом говорим после последнего рабочего дня Ярославы.

– Как вас уволили?

Позвонили по телефону и сказали: на почту пришел приказ, подписанный Федоришиным (Александр Федоришин – ныне и.о. главы ФГИУ, ранее заместитель председателя Фонда. – Ред.). С 27 сентября со мной прекращен трудовой контракт как с первым заместителем председателя правления по статье, которая предусматривает мое увольнение "без суда и следствия".

– Общались по этому поводу с Федоришиным?

За день до этого. Он сказал, что планируется перезапуск правления, поэтому принято решение о моем увольнении.

– Почему увольняют именно вас, объяснил?

Сказал, что результаты третьего квартала очень плохие, поэтому задолженность по зарплате, налогам, и есть какие-то сообщения о внутренних неурядицах в компании. Из-за этого.

– То есть 2023 год не покажет прирост по выручке? Вижу, что в 2022 году выручка компании сократилась вдвое: с 4,6 млрд грн в 2021 году до 2,3 млрд грн в 2022 году.

Мне бы хотелось, чтобы показал. У нас на складах есть продукция. Есть готовые договоры. Сегодня нет особых сложностей, кроме логистических. Еще обстрелы. Но это ситуация, в которой живет вся страна. Поэтому наращивать экспортные контракты есть все условия.

– Также прибыль компании упала с 414 млн грн в 2021 году до 13 млн грн в 2022 году. С чем это связано?

2022 год, пожалуй, был самым сложным в истории компании. Полномасштабное вторжение полностью разрушило производственный цикл. У нас же 90% реализации – это экспорт. Раньше товар мы возили в Одессу и продавали из портов Одессы и Измаила, вкладывались в три дня. Сейчас другим путем везти – это два-три месяца.

Еще мы долго работали с разрешительными процедурами, которые были введены после полномасштабного вторжения на реализацию ильменита. Были ситуации, когда наш продукт лежал полгода в порту. В Щецине, например, очень повышена влажность. Поэтому товар набрался влаги и утратил свои качественные характеристики. Думаю, заказчик нам еще выставит штрафные санкции за это.

А еще немаловажным фактором стало то, что покупатели сомневались в возможности компании выполнять взятые на себя обязательства. Как из-за войны, так и из-за слухов о наших возможностях.

– Каландадзе подчеркивает, что управляет компанией он. И его не сделали руководителем только из-за гражданства Грузии. А не украинец не имеет права управлять украинским государственным предприятием.

Именно так я и аргументировала (Федоришину. – Авт.). На что услышала, что решение уже принято.

– Результаты квартала – это только ваша зона ответственности? За что вы отвечали?

За юридические, корпоративные, имущественные вопросы, приватизацию. В феврале после увольнения Иткина (Владислав Иткин был и.о. руководителя ОГХК с апреля 2022 года. – Ред.) по уставу начала выполнять обязанности руководителя компании, стала отвечать еще и за операционку.

– Но в феврале 2023 года пришел Каландадзе. Как вы делили с ним обязанности?

Я была рада, что в компанию приходит опытный человек. Нам его представили как будущего руководителя.

– Кто?

Федоришин. Вышло, что юридически я выполняла обязанности управляющего, но стратегическое видение развития обеспечивал Каландадзе.

– В чем заключается стратегия развития ОГХК?

Каландадзе предложил переходить от производства сырья в переработку – производить металл.

– Кто-то приобщался к созданию этой стратегии – ФГИУ, правительство?

Насколько я знаю, только члены правления и руководители департаментов. И на СНБО мы тоже озвучивали эту стратегию, мы о ней говорили везде.

– Это какой-то конкретный план действий или описание того, что хотелось бы?

Пока описание того, что хотелось бы.

– А как можно того, что хотелось бы, достичь без плана действий?

План действий – это следующий этап.

– И как его реализовывать?

Сейчас я не работаю в ОГХК и, по-видимому, не должна отвечать на этот вопрос.

– То, что вы руководили компанией официально, значит, что подписи под всеми важными документами стояли ваши. Как вы чувствовали себя в такой ситуации?

Я внимательно слежу за тем, что подписываю. И если бы увидела в каких-то документах или действиях что-нибудь незаконное, я бы этого не делала. И в какие-то моменты я этого не делала.

– Какие должностные обязанности были у других членов правления?

Есть блок реализации продукции, он самый важный в нашей работе. Сейчас за него отвечает Егор Перелыгин.

Производственными, финансовыми вопросами занимается Каландадзе.

Еще у нас был член правления Стельмах, занимавшийся вопросами безопасности. Сейчас члена правления, занимающегося безопасностью, нет. Есть просто начальник безопасности Вячеслав Нечипоренко.

– До недавнего времени ФГИУ руководил нынешний министр обороны Рустем Умеров. Какова была его вовлеченность в деятельность ОГХК?

Умеров официально назначил Каландадзе. Димитри сделал много хорошего для компании. Он добился того, что компания получила бюджетное возмещение, бронирование для работников от мобилизации. Их забирали целыми бригадами, и в какой-то момент наша производительность снизилась до 30%.

Но нашим куратором всегда был Федоришин.

– Это правда, что Каландадзе был в 2022 году представителем одной из компаний, которая интересовалась покупкой ОГХК, когда его еще не назначили на должность?

Правда.

– А какая это была компания?

Не могу сказать. Но, думаю, это официальные данные, их можно проверить.

– После увольнения вы написали заявление о преступлении в СБУ и НАБУ…

Я его писала еще в прошлом году, потом дополняла в начале года. Мне не хватало внутренней смелости его подать.

– Но если происходило что-то нехорошее, была возможность уволиться или написать заявление раньше. Потому что сейчас это выглядит как месть.

Выглядит как выглядит.

Что значит уволиться? Я должностное лицо, у меня есть полномочия, я за это получаю заработную плату. Если вижу, что что-то происходит незаконное, я как должностное лицо должна на это отреагировать. Если я не могу отреагировать, то не могу справляться со своими должностными обязанностями. И я для себя приняла решение, что буду реагировать на происходящее, если вижу, что происходит что-то не то.

– Реагировать – это на правлении говорить "нет"?

По-разному. Это сотрудничество с правоохранительными органами, принятие или непринятие управленческих решений, принятие на себя ответственности за управленческие решения. К примеру, груженый продукцией корабль готов к выходу в море. И здесь нам говорят: "У вас в разрешительном документе не там стоит запятая, а это же экспортная операция, там уголовная ответственность".

Я беру на себя эту ответственность, оценивая, что запятая стоит там, где надо, и корабль все-таки идет. Чтобы компания получила выручку, а покупатель – товар. А если бы я это решение не приняла, то компания попала бы в простой в иностранном порту стоимостью $50 000 в сутки, пока разрешительная процедура оформляется. А оформляется она почти месяц.

Но я отчасти поэтому и написала заявление, потому что, на мой взгляд, таких совпадений не бывает. С этим нужно разбираться. Почему Межириченский ГОК (титановое предприятие, входящее в Group DF олигарха Дмитрия Фирташа. – Ред.) получает разрешение на экспорт продукции, "Велта" (титановое предприятие Андрея Бродского. – Ред.) – получает? И только у нас какие-то факторы, все время что-то блокирующие.

– Много ли было управленческих решений, голосований на правлении, когда вы шли против решений правления?

Очень много.

– Можете назвать ключевые?

Несогласие с тем, чтобы остановить компанию. Такое с периода полномасштабного вторжения случалось трижды.

Впервые приказ на остановку Вольногорского филиала во время военного положения мне принесли в ноябре 2022 года. Иршанск (филиал ОГХК в поселке Иршанск Житомирской области. – Ред.) уже стоял через переполненные склады. Я говорю: "Что это? Я вас сейчас в тюрьму посажу".

– Кого?

Начальника Вольногорского филиала.

– Это он такие решения может инициировать?

Он сказал, что поговорил с Иткиным, потом – что запутался, затем– что хотел сделать простой каких-то неработающих бригад, что-то такое наговорил. Четкого объяснения я не получила. Но 200 человек, на секундочку, уже предупредили. Как это может быть? Это просто халатность?

– Потом был такой же второй раз?

В ноябре – начале декабря 2022 года этот вопрос на правлении без протокола поднял Иткин. Мол, логистика "съедает" всю маржинальность, для чего продавать продукцию, если мы только генерируем убытки. Я не согласилась с таким решением и предложила проголосовать. Коллеги отказались и больше эту тему со мной не обсуждали.

В последний раз попытка остановить предприятие была зимой 2022 года. Коллеги голосовали "за", я – "против". Надо больше зарабатывать, а не экономить.

– То есть ключевые разногласия были по поводу остановки компании?

Не только. Также я выплатила заработную плату вместо погашения долгов за электроэнергию. Для того чтобы добывающая компания работала, нужны люди и энергоносители. Это два ключевых момента, которые нужно держать в балансе.

Но поддержка людей на комбинатах в войну должна быть приоритетной задачей. Хотя я очень благодарна ЭКУ (Энергетическая компания Украины.  – Ред.). Это украинская энергетическая компания, государственный трейдер, профинансировавший нам поставку электроэнергии в течение третьего квартала 2023 года. За неимением средств мы не могли с ними рассчитаться. Но, думаю, товарная партия будет сформирована, и рассчитаемся. Вопрос приоритетов – электроэнергия или люди – у нас с коллегами тоже был в рассинхроне.

– То есть никто не голосовал за выплату зарплат, кроме вас?

Я приняла это решение самостоятельно, не вынося на правление.

– Суть заявления о преступлении до его подачи в СБУ и НАБУ обсуждали с правоохранителями?

Да, задолго. Они в курсе. И знают этот вопрос.

– Какова была причина написания этого заявления?

Я хотела привлечь внимание к происходящему вокруг компании. Потому что на компанию осуществляется скрытое внешнее воздействие. Поскольку это внешнее влияние, как мне кажется, связано с группой DF (Group DF, международная группа компаний, подконтрольная олигарху Дмитрию Фирташу. – Ред.), которые являются основным интересантом ОГХК. Мне кажется, что группа DF пытается дестабилизировать ситуацию в компании и предпринимает какие-то непонятные представительские мероприятия в отношении ОГХК. И все это приводит к тому, что на ОГХК влияют внешние факторы, не имеющие ясной цели. Кто-то ходит в государственный орган, называется представителем ОГХК. Затем оказывается, что это бывший менеджер группы DF…

– Кто?

Сейчас скажу (достает из сумки визитку, читает. – Ред.): Лупоносов Илья Владимирович.

– Куда он приходил?

Скажем так – в государственные органы, оформляющие для нас разрешительные документы. Нашему официальному представителю отрекомендовали его как "представителя ОГХК" в коридоре этого учреждения. Потом стояли и выясняли, кто же из них настоящий.

Александр Притыка, работавший долгое время менеджером DF (возглавлявший "Региональную газовую компанию" Фирташа. – Ред.), пришел к нам летом вместе с Федоришиным и начал проводить совещание. На каких основаниях? Почему он пришел?

– Вам объяснили почему?

К сожалению, пропустила начало этого совещания. Но когда спрашивала у коллег, то, по их словам, Федоришин сказал, что Притыка – советник Фонда по вопросам производства, что-то такое. Затем мы Притыку встретили в ФГИУ. И Димитрию его снова представили как советника Федоришина.

Далее мне сказали, что директору Мотроновского ГОКа (входит в Group DF. – Ред.) из Киева предложили должность на ОГХК.

– Это кто-то из ОГХК предложил?

Мы это в правлении не обсуждали. И я считаю, что, кроме членов правления, никто не имел права такое предлагать. Но такое предложение было.

Дмитрий Никулин предлагал нам услуги по реализации ОГХК. Он, конечно, говорил, что уже не работает с DF. Однако с DF сейчас никто не работает, потому что они под санкциями. Но представителей этой группы стало слишком много в нашей жизни.

– Вы описали мотивы. А тезисы вашего заявления правоохранителям были конкретными. Какие?

О внешнем влиянии для обесценивания компании. Для того чтобы ее или продали быстро и по дешевке, чтобы никто ничего не успел сделать, или уничтожить.

– Каков вероятный интерес в этом DF?

Думаю, он считает это восстановлением справедливости. Но DF долгое время держали всю титановую отрасль страны. Возможно, наблюдая за разбалансированностью государства ив такое сложное время, подумал, что может вернуть ОГХК под контроль.

– Но DF под санкциями.

Есть же фронтирование.

– Должна ли что-нибудь ОГХК компаниям Фирташа, если да, то сколько?

Такие долги есть. Хотя нужно уточнять сколько. Правда, DF всегда больше интересовало сырье – продукция и месторождения, чем имущество или денежные средства. Поэтому у ОГХК больше контрактов с долговыми обязательствами, связанными с Перцевым и Журило (Юрий Перцев, Руслан Журило – бывшее руководство ОГХК, фигуранты уголовного производства. – Ред.).

Там вообще "прекрасная" история. Есть компания Bollwerk, связанная с этими лицами. В отношении нее продолжаются уголовные и судебные дела. Ранее ОГХК поставила "Болверку" продукцию. Но Bollwerk не рассчиталась за нее и была должна ОГХК $38 млн. Мы их отсудили. И сейчас Bollwerk через юридическую фирму Arzinger подала в суд на ОГХК о взыскании аналогичной суммы за упущенную выгоду по контрактам, по которым она не рассчиталась с ОГХК.

Также мне удалось забрать партию рутила из контракта Bollwerk, которая хранилась в Одессе. И они сейчас посылают нам адвокатские запросы с требованиями объяснить, на каком основании ОГХК "украла" продукцию Bollwerk. Ту, за которую Bollwerk из ОГХК еще не рассчиталась!

– Также в заявлении вы упоминаете сомнительный кредит в государственном Укрэксимбанке. Когда он появился?

Наверное, в мае 2022 года. Все были в шоковом состоянии. Что делать – неизвестно, все разрушено, реализации, логистики — нет. 2021 год у нас был один из самых успешных в деятельности. Мы тогда вошли в топ-7 крупнейших компаний Украины по финансовым показателям. И к выплате было более 200 млн грн дивидендов.

Но поскольку не было реализации и компания продолжала работать в марте, апреле, мае 2022 года, деньги, которые были у нас, мы проели, потому что работали. А новых не заработали, потому что продукция была, но не продавалась. Требовалось привлечь средства для обеспечения логистических потребностей и дальнейшей работы, чтобы запустить реализацию уже новыми логистическими путями.

– Как выбирали кредит, кто? Какие были условия?

Мы просили 500 млн грн, нам согласовали 300 млн. Этого как раз должно было хватить на логистику и запуск производственной деятельности по реализации товарной партии. План был таков, что мы получаем кредит, вывозим две партии товара параллельно, получаем средства и закрываем этот кредит. Рассчитывали, что с этим справимся через два, максимум три месяца.

Но кредит был кабальным. Там было условие, что 100% средств, которые заходят на счет ОГХК, уходят на погашение. Несмотря на то что срок использования кредита – год. Также в условиях прописали согласование всех платежей с банком. Так кто же тогда управляет ОГХК – банк или правление?

Первое, с чем мы столкнулись, – банк не пропустил платежи за электроэнергию. Поэтому мы попали в простой. Поставщики отключили нас от электричества, потом — от газа. Также банк месяц согласовывал нам логистические платежи. В результате мы нарастили убытки, не вывезли вовремя товар, а это дополнительный ущерб. И как только мы с этим справились, нам ввели экспортный контроль.

– Можно ли найти менее кабальные условия в другом банке? И правда ли, что отношения с Укрэксимом ОГХК рекомендовали из Офиса президента (ОП)?

Мне тяжело такие вещи комментировать. Это слухи. Я лично не общалась с ОП. Я вернулась в Украину в июне 2022 года и этот кредит уже был.

С началом полномасштабного вторжения я уехала за границу – вывезла детей. В конце апреля 2022 года меня из ОГХК уволили в связи с тем, что должностным лицам государственных предприятий законодательно нельзя было работать за границей. Возобновилась в должности в июне 2022 года. Иткин объяснил, что Укрэксим единственный в то время имел средства, возможность и предоставил нам кредит.

– То есть это обстоятельства так сложились?

У нас везде так складываются обстоятельства. Мы сразу же инициировали внесение изменений в этот кредит. Но нам эти изменения банк не согласовал до сегодняшнего дня. И пролонгацию кредитных отношений нам не согласовали тоже.

- Что это значит?

Что мы в техническом банковском дефолте? Это означает, что ни в одном другом банке мы не можем взять ни копейки. Это как раз то, из-за чего мы страдаем. Мы ведь могли бы заключать договоры, не пользуясь услугами посредников. Нас постоянно упрекали в сотрудничестве с посредниками. Мы отвечали, что конечные получатели продукции оплачивают ее с отсрочкой 90-180 дней. За это время ОГХК следует жить и везти продукцию. Поэтому мы и нанимали посредников, рассчитывавшихся с нами сразу, но это стоило немного дороже.

Но если бы у нас не было такой ситуации в Укрэксимбанке, мы могли бы беспроблемно кредитоваться в других банках, не привлекая посредников. Это ведь не большие суммы. Но мы этого уже не можем сделать. И здесь вопрос: это такой менеджмент работает на ОГХК, что до такого состояния довел ситуацию? Ибо, на мой взгляд, банк тоже причастен к генерации убытков.

– Еще вы написали в заявлении, что в ОГХК идет "сдерживание экспорта". Что его сдерживало?

Наши вагоны довольно долго стояли на железной дороге, ждали очереди "в связи с ракетными обстрелами Измаильского порта". Чьи-то ехали, еще и в отдельной колонне, а наши стояли. Мы просили на это отреагировать. В данном случае ФГИУ поддержал, обратился к Укрзалізниці, чтобы наша продукция также была приоритетной в перевозке.

– Это официальная причина задержек. А какая неофициальная?

Ну… Неофициальная причина – это неофициальная причина.

– Ваши коллеги не под запись говорят, что задержки связаны с политической волей собирать товар на складах. Чтобы его получил будущий покупатель ОГХК. Сколько товара сейчас на складе?

Насколько помню, около 150 000 тонн продукции на двух ГОКах.

– Сколько это в долларах?

Если брать совсем в среднем, то нужно умножить на 250 долларов. И еще там тысяч пять тонн концентрата ценой по $1500.

– То есть $44,5 млн. Вы поднимали на правлении вопросы сдерживания экспорта и работы на склад?

Поднимала. Мои коллеги заверили, что это мое ошибочное видение. Просто сложно с реализацией. А потом меня уволили.

– Обратила внимание, что вы в заявлении ничего не написали о возможных поставках ОГХК в РФ или в связанные с Россией компании.

Потому что их не было. То расследование, которое вышло, – относительно его нам пришло письмо из МИД, что изложенная информация не нашла своего подтверждения.

– Знаю, что в марте 2022 года ваши поставки циркона в Эстонию в компанию, где бенефициаром был соучредитель российского литейного завода, остановило ГБР. Но не вы сами. Почему?

Я в то время увезла детей за границу, в Киеве меня не было. За реализацию у нас отвечал член правления, а Егор Перелыгин был и.о. председателя правления. Как произошло то, что не заметили, что отгружают в компанию с бенефициаром-совладельцем российского сталелитейного завода, мне трудно сказать. Но они развернули вагоны и прекратили сотрудничество. Это уже хорошо.

– Какие есть меры пресечения, чтобы этого больше не произошло?

У нас, к сожалению, не так много контрагентов, чтобы мы не знали, с кем сотрудничаем. И трехуровневая система проверки, а также сотрудничество с правоохранителями и процедура государственного экспортного контроля. То есть сейчас случайно что-то вывезти в связанную с Россией компанию невозможно.

– Вижу из различных таможенных баз, что титановые руды и концентраты ОГХК после полномасштабного вторжения и в этом году поставляла через посредников Sic luceat lux kft и Timr LLC в Турцию. Андрей Бродский в интервью говорил, что у Турции нет предприятий по переработке титанового сырья. Куда тогда продукция ОГХК шла?

Насколько мне известно, мы в Турцию продавали рутил, незначительное количество. Там есть переработка рутила – компания Esan. Она также берет наш рутил и перерабатывает его.

– Еще я слышала, что в руководстве компании были конфликты в вопросах закупки.

В 2022-2023 годах у нас не было существенных закупок. Относительно мелких – разные ситуации случались, но ведь это живой диалог.

– Слышала о стреле, за которую заплатили втридорога.

Это закупка 2021 года. Стрела – это техника для добычи ильменита в карьере. Ее не поставили, хотя мы дали подписку. Когда начали разбираться, оказалось, что стрела стоит гораздо меньше, чем мы за нее заплатили. Больше сказать не могу, потому что сейчас идет следствие. Справедливости ради, у нас по этому поводу есть еще хозяйственный суд. В этом процессе мы встречались с поставщиком. Он заверил, что обязательство по контракту выполнит. Очень на это надеюсь.

– Также у вас были какие-то травмы и даже смерти на производстве, и эти истории пытались замять.

Да, зимой 2022 года был очень неприятный инцидент, сейчас возбуждено уголовное производство. Первые лица филиала избили работника ночью. А вскоре после этого сгорела заживо крановщица. Сейчас проводится расследование. Я считаю, что такая история делает "погоду" в компании. Сейчас же не 90-е, а война. Поэтому приложила все усилия, чтобы эту историю не замяли.

– Таких историй много?

Такие истории есть. У нас в принципе решение о приватизации принималось в связи с тем, что коррупционных факторов вокруг ОГХК было очень много. Соответственно, коэффициент полезного действия от приватизации и избавления страны от коррупции, которая фокусируется только вокруг одного объекта, будет больше, чем когда ОГХК принадлежит государству.

– И как теперь – продадут или не продадут?

Не знаю.

– Это правда, что покупателем уже определена компания из Грузии?

Мне об этом неизвестно. Это слухи. Я их не очень люблю.

Я хотела бы, чтобы эта компания осталась государству. Даже немного не так. Чтобы ОГХК работала в пользу государства и его экономики. Чтобы могла экспортировать продукцию и снабжать сырьем оборонный комплекс.

– А как это можно сделать?

Следует донести до президента, что решение о приватизации уже не актуально. У ОГХК есть профессионалы, техника, возможность увеличить ресурсную базу. Нет ничего сложного, что нельзя было бы решить. Компанию просто нужно стабилизировать.

– Но ведь туда нужно вложить огромную кучу денег.

До войны ОГХК имела достаточно средств для самофинансирования проектов. И, кроме того, когда у компании достаточно оборотных средств, нет сложностей. У нас банки в очередь становились, чтобы нас прокредитовать. Но и сейчас все рабочие вопросы решаются, была бы политическая воля.

– Какова реальная стоимость ОГХК?

Не знаю. Цену называет советник (компания BDO. – Ред.). Он еще не сказал. Но здесь правильный вопрос не в цене. А что от этого получит государство? У нас есть война, есть титан и может быть оружие для того, чтобы мы защищались. Сегодня мы просим оружие у наших союзников. А если у нас будет свое оружие и мы не будем в зависимости ни от кого? Оружие дает защиту и независимость. Я благодарна союзникам за их помощь. Но это тоже зависимость, без которой мы не можем обойтись. Поэтому важно, чтобы мы могли построить оборонно-промышленный комплекс.

– Но ведь можно строить оборонно-промышленный комплекс, когда титановые предприятия будут частными.

Можно. Но тогда страна будет покупать сырье у этих частных компаний. Если они будут работать. Или если будут продавать сырье Украине.

– Уместна или нет продажа ОГХК в частные руки — это обсуждалось на правлении или еще на высшем уровне?

Раньше я работала на ОГХК и должна была обеспечивать подготовку объекта к приватизации. По существующему закону. Но этому закону уже шесть лет. Или семь. Обстоятельства изменились. Теперь я выражаю свое мнение как гражданин. Я хочу, чтобы мои дети жили в стране, которая может защитить себя.

– Вы до увольнения входили в аукционную комиссию при Фонде госимущества по продаже ОГХК. Вас устраивало, что в программе продаж только требование не увольнять работников в течение полугода и никаких других обязательств?

Я только была назначена в эту комиссию. Но они еще никогда не собирались. Соберутся уже, когда будет ясно, какую цену предлагает советник. А он пока еще не предложил.

– Я правильно понимаю: если программа не изменится, то покупатель сможет порезать компанию на металлолом и ему за это ничего не будет?

Да. Через некоторое время. Через полгода, год, два.

– В прошлых аукционных условиях было прописано, что ничего с компанией нельзя делать всего пять лет, правильно?

Да.

– А потом что?

Что захочет владелец. Если бы такой был.

– Какие компании интересовались покупкой ОГХК за последние три года?

Об этом нужно говорить с советником. ОГХК не общается с покупателями. У нас есть контакт с покупателями, только когда они приезжают на объект посмотреть. Недавно, например, мы делали пресс-тур. Посольства Индии, Испании, Словакии, представительство ЕС очень интересовались.

– Но ведь четыре покупателя – это немного. Или у вас за закрытой дверью был миллион разговоров?

Мы направили приглашение всем посольствам, кроме недружественных стран. Фонд также распространил информацию. Умеров на саммитах о нашей компании говорил. Но война – серьезный основной фактор, сдерживающий интерес инвесторов. А еще как люди сейчас получают информацию? Первое, что делают, – заходят в интернет. Что там есть о нашей компании? Коррупция, хищение, нет запасов, уничтожено имущество – мы почти умерли. Пожалуй, и это тоже сдерживает энтузиазм.

– Бывший глава ФГИУ Дмитрий Сенниченко говорил, что ОГХК мешает продать отсутствие "гарантий от правительства". Какие это должны быть гарантии?

Их уже никто не требует. Потому что это в принципе невозможно.

– А какие требования есть?

Основное требование – увеличение ресурсной базы и проведение налоговых проверок с целью установления налоговых обязательств ОГХК. Потому что эти обязательства перейдут на покупателя.

– Планируете судиться с бывшими работодателями?

Нет. Зачем?

– Куда дальше?

Продолжу бороться с экономическими преступлениями на ОГХК, а также делиться этим опытом с другими государственными менеджерами, политиками, обществом. Я встречаюсь с депутатами парламента, представителями Кабмина, силовыми органами, международными партнерами, чтобы имплементировать инициативу, что экономические преступления в государственных компаниях во время войны приравниваются к государственной измене. И за них должна быть предусмотрена ответственность как за государственную измену.