Технократ президента: уйдет ли Дмитрий Шимкив работать в Киевстар

На прошлой неделе стало известно о том, что президент уволил с должности заместителя главы АП Дмитрия Шимкива, который оставался на этом посту четыре года. Экс-директор Майкрософт Украина сам решил уйти прямо перед началом предвыборной кампании, заявив, что ему очень захотелось вернуться в бизнес. Поступили интересные предложения.

Журналист LIGA.net встретился с Дмитрием Шимкивом "на нейтральной территории" - в кафе на улице Деловой. На летней террасе участники интервью случайно пересеклись с недавно ушедшим из Киевстар президентом Петром Чернышовым.

Чернышов попытался по-дружески подшутить над Шимкивым: мол, когда снова вернетесь на госслужбу? После того, как Дмитрий заявил, что ему это не интересно, экс-президент Киевстар добавил, что если туда раз попадешь, то спрыгуть с иглы будет уже очень сложно.

В ходе 40-минутной беседы Шимкив сумел расскзать довольно много о работе в АП, отношениях с президентом, экономических реформах, инвестициях, перспекивных бизнесах и даже немного о личных финансах.

- Устали?

- От чего? Мне все время задают этот вопрос. Во-первых, было лето. Я был в отпуске - отдыхал. Морально да, бывает моральная интеллектуальная нагрузка. Но, переходя в бизнес, фокусируешься на идее и двигаешься дальше. Я собираюсь продолжить работу.

О ТОМ, К ЧЕМУ БЫЛ ПРИЧАСТЕН

- По поводу моральной нагрузки. Я слышал, что вы уже пару лет подумывали уйти…

- Нужно было закончить ряд задач. Изначально я думал, что это будет два-три года и все. Но к тому моменту, когда закончились три года, нам нужно было еще 4G дотолкать. И был вопрос валютной либерализации, которая, как я знаю из своего опыта в бизнесе, была очень нужна. Для меня было принципиально, чтобы это было сделано. И инициативу по налогу на выведенный капитал вместо налога на прибыль нужно, по крайней мере, было довести до Рады.

- Кстати, по поводу 4G и дотолкать. Миф о том, что президент Петр Порошенко прервал конкурс 4G, а президент Киевстара Петр Чернышов заявил потом, что это было нарушение закона, а потом извинялся, и вследствие чего был якобы уволен, - это таки миф?

- Смотрите, первое: Петр Чернышов пошутил. К сожалению, в тот момент, когда Петр дал этот комментарий, он был вырван из контекста теми медиа, которые уже были более политическими, и подан в другом ключе. Я был на конкурсе, видел, как это все происходило, как делались перерывы. Так получилось, что президент бы мог и в конце выступить. Но у него был запланирован важный телефонный звонок. Поэтому мы попросили сделать брейк. Президент выступил и уехал.

- То есть процессуально это не нарушение?

- Вообще нет.

- И Veon потом не извинялся за Чернышова?

- Больше была дискуссия об интерпретации в медиа. И компании пытались решить эту проблему непонимания в публичном пространстве. Я понимаю, что раздута история такая, но нет там ничего на самом деле.

- Три ваши заслуги, которые вы бы выделили за время нахождения на государственной должности.

- Первое, это, конечно, запуск 3G, 4G. Потому что мы все сегодня этим пользуемся. Плюс, $600 млн поступило в госбюджет. Это хороший результат, я считаю. Второе, для меня - это Prozorro. Ко мне изначально обратился Саша Стародубцев с вопросом организации закупок. Моя идея была опробовать ее на допороговых закупках. Тогда еще не было названия Prozorro. Были электронные закупки. Название Prozorro придумал Влад Рашкован. Моя позиция всегда была разрабатывать систему с открытым кодом вне государственной структуры. Потому что государственная основа убьет такую возможность. Затем мы собрались у меня в кабинете и рисовали архитектуру, обсуждали, как все должно быть. Решили, что ядро системы остается у государства, а все транзакции могут проводиться открытыми площадками. То есть, открытое API нарисовали у меня на доске и за столом все договорились.

- 3G и 4G - какая тут непосредственно ваша заслуга?

- Ну смотрите, первое, указ по 3G и 4G, от чего все отталкивалось, писал я. Президент полностью поддержал. Потом мы постоянно работали над проектом с главой НКРСИ Александром Животовским, потому что возникали политические моменты, когда необходимые постановления в Кабинете министров принимались с задержками. Если говорить о 4G, то у нас был интересный диалог с премьер-министром.

- … который вас пытался немного прощупать на предмет коррупции.

- Да, мы убрали одно слово из трех слов, которые были в постановлении правительства по тендеру. Там было написано конкурентный открытый и еще какой-то. Одно слово там убрали, чтобы это все было написано красиво. В том же постановлении была указана частота 3G/4G. И написано, что эта частота может выдаваться только на конкурсных условиях. Я всегда задавал вопрос: и где тут подвох? Это был политический диалог. И в таких всегда нужно искать компромиссы. У всех политиков есть разные советчики, разные эксперты, разные точки зрения, разные эмоции. Я рад, что все в итоге состоялось. И были реальные торги между Vodafone и Киевстар. Я ожидал, что lifecell будет более активным. Но думаю, что они выбрали правильную стратегическую позицию.

- Кто надоумил Гройсмана искать следы коррупции в постановлении 4G? Олег Ляшко был активно задействован.

- Там были разные силы, которые пытались остановить эту инициативу.

- И третье ваше достижение.

- Для меня это создание Украинского культурного фонда. Я считаю, было важно создание инструмента, который прозрачно финансирует культуру как из госбюджета, так и с привлечением доноров. Есть еще ряд инициатив, в которых я был задействован - проект по открытым данным, по электронным петициям, организации киберзащиты АП, ситуационного центра. Есть много направлений, которыми я горжусь, потому что руками это делал. Вместе со своей командой.

О ТОМ, ЧТО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ

- Что не удалось сделать?

- Две вещи, которые я считаю, остались важны для страны. Это рынок земли, который нужно запускать. Это цивилизованное существование экономики. И вторая тема - это полномасштабная приватизация, которая могла привлечь дополнительные инвестиции и ресурсы в систему.

- Не кажется ли вам, что приватизация переоценена? И многие объекты, которые готовились на продажу, - это явно не активы первой свежести.

- Уже есть первые результаты онлайн-аукциона по малой приватизации, когда стоимость лотов увеличилась в разы.

- Я перефразирую. Есть ли у нас что продавать?

- Конечно. Во-первых, инфраструктура, недвижимость.

- Например.

- Здания. В государственных зданиях сейчас могут находиться непонятные компании, которые каким-то образом арендуют помещение, земли. А платят официально копейки, объясняя, что это неликвид.

- Недвижимость - понятно. Что еще?

- Я считаю, что одна из тем, о которой когда-то думал, - это интеллектуальная собственность, созданная государством и им запатентованная. Теоретически научные изыскания государства можно продавать. У нас есть технологии и хорошие разработки. Медицинские, например. Или сами можем их использовать. Но, к сожалению, для этого нужно было иметь более сильную структуру при Минэкономики в сфере интеллектуальной собственности. Мы сначала должны научиться продавать активы, которыми мы не пользуемся физически.

Есть еще такой проект, как концессия, который сейчас заходит на второе чтение. Это возможность развития портовой инфраструктуры.

Я - яхтсмен, для меня должны быть марины (шутит).

О ТОМ, КТО ИНВЕСТИРУЕТ В УКРАИНУ

- Инвестпривлекательность страны - что с ней происходит? Я не вижу, чтобы много компаний интересовались вложениями в Украину.

- Нет, как раз интересуются. Я помню историю, когда во время визита украинской делегации в Берлин во главе Арсения Яценюка на завтраке в закрытом режиме поднялся вопрос Leoni. Они сказали, что хотят второй завод (для производства кабельных сетей для автомобильной промышленности - Ред.). И Украина конкурировала тогда за этот проект с еще одной страной. Мы с Минэкономики с ними обсуждали этот вопрос и убедили их сделать это у нас.

(Смотрит на ракетку Head, торчащую из рюкзака журналиста)

Компания Head открывает в винницкой области производство. Это будет большой завод с инвестициями до $100 млн. Правда, не ракетки будет делать, а лыжи. ArcelorMittal продолжал инвестиции - $50-60 млн ежегодно. Потом Bunge открыла завод на $180 млн. В порту Южный Cargill открыл новый зерновой терминал. И таких проектов хватает. За 4 года есть более 150-ти заводов, построенных с нуля в Украине.

Нельзя забывать, что Украина входит в ТОП-10 стран по качеству работы ИТ-специалистов. И Джордж Сорос, например, инвестировал в украинскую ИТ-компанию Ciklum. С точки зрения налогообложения мы намного привлекательнее многих стран с нашими 5%.

- Трудоустройство через ФОП, вы имеете в виду?

- Да, и я думаю, что это условие не изменится. Все отлично. Я не представляю себе политика, который будет отменять эту штуку. Тем более, что мы находимся в политическом сезоне.

- Инвесторы сейчас предпочитают выводить в вложения из развивающихся стран, чем уже вызвали обвал местных валют, например, в Турции, Аргентине. Попадем ли мы в этот тренд?

- Что значит выводят? Они реструктуризируют вложения и аккумулируют их в основном в развитых странах. Есть такой глобальный тренд. И касается он таких стран как Польша в том числе. Есть и противоположный тренд. Инвесторы начинают заходить в страны, где активы подешевели, в той же Турции. А их продукты все равно востребованы на глобальном рынке. Все компании, которые экспортируют продукцию из развивающихся стран, - они будут всегда в выгодных инвестиционных условиях.

О ТОМ, КАК РАБОТАЛОСЬ В КОМАНДЕ ПОРОШЕНКО И О ЛОББИЗМЕ

- Что за странный месседж в предвыборной кампании президента - Свiй шлях (Ми йдемо своїм шляхом). Что это такое?

- Я не буду комментировать политические слоганы. Есть команда, которая работает с этим.

- То есть в Европу мы уже не идем?

- Я думаю, что подразумевается следующее. У нас вектор развития - евроатлантический. И президент подает закон, который зафиксирует это в конституции. Очень хорошо. Если говорить о нюансах развития, то в Украине они иногда отличаются. Приведу пример - Prozorro. Я помню, как европейские специалисты рассказывали нам, все, что мы напридумывали с электронными торгами, работать не будет. Бросьте это. А сейчас у нас учатся. Если бы мы развивались по электронным закупкам так, как нам рекомендовали, то сегодня бы читали в прессе еще много скандалов. А мы сделали нестандартное решение. Иногда нам пишут путь, а иногда мы можем сделать по-своему, но прийти в ту же точку. Наверное, это имела в виду команда, которое такой слоган предложила.

- Как изменился президент за четыре года, с тех пор как он сделал вам предложение присоединиться к его команде?

- Мне кажется, он намного глубже понимает военную тему. Я вам скажу, что как-то раз случайно присутствовал в дискуссии о калибрах вооружения и всего прочего, когда мог не очень-то вникнуть. Но это круто, когда главнокомандующий шарит, в родах войск, операциях, вооружении и так далее.

- Бизнесмены говорят, что президент стал авторитарным. Вы с этим согласитесь?

- Ну понимаете, это слово такое, авторитарный… Я думаю, что он стал четко видящим свою цель и хочет к ней двигаться быстрее.

- Насколько он считается с чьим-то мнением?

- Достучаться всегда можно. Он может не всегда услышать с первого раза. Он может сначала рефлекснуть, сказав, мол, не. Но, тем не менее, он услышит. И ты видишь, что твоя точка зрения нашла отражение в каких-то документах. Это круто. Он слышит. Даже то, что пишут в Facebook и в новостях. Он понимает это и может учитывать в других контекстах, которые мы иногда не видим.

Та вещь, которая мне очень нравилась, когда мы с ним работали, - он разбирается в цифрах и в экономике. Поверьте, я видел многих политиков, у которых логика базируется на “одна баба казала” или “шо я прочитал в фейсбуке и новостях”. А президенту ничего нельзя “впарить”, если цифры не сходятся. И на совещаниях мог сначала долго слушать обе стороны дискуссии, не показывая своего отношения к вопросу, чтобы понять, в чем дело. У него шикарный покерфейс. Поэтому если люди приходят неподготовленные, но пытаются подстроиться под президента, им это будет очень тяжело сделать.

- Было ли у вас ощущение, что президент лоббирует интересы ряда бизнесов?

- Я бы сказал, что президент во многом старается лоббировать интересы больших украинских бизнесов.

- Больших - это вы сейчас о ком?

- Ну, индустрий. Я бы говорил про индустрии. Он бы хотел, чтобы украинский бизнес, любой, развивался быстрее, с привлечением денег и ресурсов, чем иногда иностранный бизнес. Были истории, когда он возмущался, что для иностранной компании условия были созданы, но такие же условия не были даны украинской компании. Если был бы выбор между поддержкой Starbucks и местной креативной украинской компанией, я бы отдал предпочтение нашей. Amazon или Новая Почта? Новая Почта. Самое интересное, мы провели специальное исследование и поняли, что так поступают во всем мире. Внутренняя поддержка своих компаний есть в Штатах, Канаде, Германии, Японии.

- Давайте о конкретных персоналиях. Можно ли говорить, что отношения между Петром Порошенко и Ринатом Ахметовым за четыре года только улучшились, как и условия для последнего в энергетике, в телекоме?

- Я не могу сказать это. Это будет неправдой. Я считаю, что всегда у СКМ был классный менеджмент. Я вспоминаю, что еще во времена работы в Microsoft одними из самых крутых проектов мы делали с ними. Причина - Ринат Ахметов? Нет. У СКМ грамотные управленцы, они структурируют свой бизнес и работают очень серьезно. Конечно, они делают все, чтобы было выгодно их компаниям. Но задача государства - сделать равные условия. Возникали ли какие-то интересы? Это будет неправильно говорит, спекуляция. И у меня нет для нее подтверждающих примеров.

О ТОМ, ГДЕ ТЕПЕРЬ БУДЕТ РАБОТАТЬ

- Если бы не было сейчас предвыборной кампании, вы бы остались в команде президента?

- Для меня главное при принятии решения стало то, что я очень хочу вернуться бизнес. Тем более начались дискуссии с рядом организаций. Мне стало интересно. А потом еще с друзьями за чашкой чая как-то разговорился о бизнесе. И ребята сидят и говорят: “Дааа, застоялась лошадь” (смеется).

- Так от Киевстара для вас все-таки есть предложение? Или миф?

- Любой миф - он миф. Он интересен, что присутствует пространстве.

- То есть нет предложения?

- Зачем комментировать то, что лучше не комментировать.

- Вы говорили, что есть идеи уйти в проекты, связанные с медицинскими технологиями. Что имелось в виду.

- Меня в этой сфере интересует то, что связано с longevity - продолжительностью жизни, с фармой, с химией. Здесь есть много интересных наработок в Украине. Рынок очень высокомаржинальный. В сочетании с искусственным интеллектом, который сможет просчитывать longevity, он является одним из хайпов в мире. Эта тема меня сильно зацепила, когда я ездил в Японию. Я тогда узнал, что у них есть больше 60 000 людей, которые старше 100 лет.

- Свой стартап возможен?

- Вряд ли.

- Инвестиции во что-то?

- Инвестиции - да. Пока я был в государстве, этого нельзя было делать.

- Во что бы вы инвестировали?

- Однозначно AI. Все, что касается искусственного интеллекта - это очень интересно. Особенно инструментарий для него. Однозначно здравоохранение, связанное с hardware, например. UAV - беспилотные технологии + робототехника. Есть еще тема беспилотников под водой, где искусственный интеллект еще более востребован.

- Сколько бы вы денег могли вложить в какой-то классный стартап. У вас есть какой-то лимит для инвестиций?

- Ну, во-первых, я мог бы еще и привлечь денег. У меня есть друзья в США и Европе, которые управляют большими миллиардными фондами.

- А вы лично сколько? Миллион (долларов) могли бы?

- Для того чтобы вложить миллион, нужно иметь миллион. В моей декларации миллона нет. У меня есть мои личные инвестиции в акции, которые я получил от Microsoft. И их цена растет. Плюс, я решил вернуться в бизнес, чтобы увеличить свою доходность, потому что я привык инвестировать.

- В Microsoft не хотели бы вернуться?

- Бывают и такие дискуссии. Но я думаю, что у Microsoft сейчас суть другая философия, другая политика. Она больше концентрирована вокруг R&D, которое находится в Редмонде. Поэтому я сомневаюсь. Хотя у меня много друзей есть в Microsoft. Уже теперь они все уровня senior.

- Вы не жалеете, что ушли оттуда?

- Когда я пришел на госслужбу, у меня появилась возможность реализовать что-то для страны. Я даже детям и внукам об этом смогу рассказывать. Могу открыть кучу законов и документов и сказать: “Смотрите, вот эти строчки я писал, вот это я исправлял”. И я понимаю, что это уже история.